– С одеждой у меня проблемы. – Виктор жестом руки указал на потрепанный камуфляж и босые ноги. – В счет аванса нельзя ли чего-то прикупить?
– Думаю, этот вопрос мы решим, – успокоил новоиспеченного телохранителя полковник.
Бесшумно раздвинув ветки старого карагача, Пророк выглянул наружу. До крайних дворов селения Шарой оставалось с полсотни метров. Но это были пятьдесят метров открытого пространства. Если у федералов поблизости «секрет», эти шаги станут последними в жизни.
Луна вышла из-за туч и осветила пространство холодным, бледно-лимонным светом. Таймураз Хадышев так же бесшумно сдвинул ветки кустарника, при таком освещении нечего и думать двигаться с места, все равно что идти белым днем.
Пророк устало опустился на землю и провел рукой по висевшему на груди автомату. Вороненая сталь, покрытая инеем, была стылой и скользкой. «Этому оружию никакой мороз, никакая жара не страшны», – неожиданно подумал Таймураз, действительно, его «Калашников» еще ни разу его не подвел. Иногда ему казалось, что это оружие является частью его самого. Рука скользнула с цевья автомата на живот, где висели подсумки с запасными магазинами и ручными гранатами, охотничий нож и германский самозарядный пистолет «вальтер».
«Если гяуры попытаются меня взять, дорого им будет стоить моя жизнь, – усмехнулся чеченец. Но уже через секунду отбросил эту мысль. – Умереть – много ума не надо, куда труднее заставить умирать русских собак, а самому жить».
Мысль о собаках материализовалась в виде далекого лая, и тут же откликнулись десятки псиных глоток.
«Шайтаново племя», – с ненавистью подумал Пророк о четвероногих друзьях человека. Собаки еще немного побрехали и замолчали, но Таймураз уже знал, что ночью не стоит идти в селение. «Секреты» на подходах, патрули на улицах и, наконец, голосистые собаки – все сейчас было против него. Следовало ждать утра, когда ослабевает внимание дозорных и патрульных, на лай собак никто не обращает внимания, а камуфляж помогает не только скрываться в лесу, но и бесследно раствориться среди федералов.
Усевшись поудобнее под кустом, Пророк поднял воротник бушлата, автомат, сняв с предохранителя, положил под правую руку и, прикрыв глаза, расслабился. Теперь все мысли полевого командира были заняты отрядом.
Он привел с собой два десятка самых опытных и надежных боевиков. Многие из них перед этим походом залечивали в Панкисском ущелье раны, полученные в Чечне, и теперь рвались отомстить своим обидчикам.
Впрочем, их месть была мелочью по сравнению с тем, что предстояло выполнить Пророку. Только поэтому Таймураз раздробил свой отряд на три части, две из которых подставил под пограничников, и даже бросил караван с оружием и провиантом. Но игра стоила того, стократ стоила.
Группу, которую Таймураз привел с собой в Чечню, он расположил в сорока километрах от Шароя. Боевикам пришлось занять законсервированный несколько лет назад горный лагерь и вскрыть несколько тайников. Теперь у них было достаточно продовольствия, оружия и, главное, мин и взрывчатки.
– Вот здесь и здесь, – Пророк очертил пальцем на карте дорог два участка. – Федералы чувствуют себя безопасно, устройте им пару засад.
– Мы им устроим такое, что шайтан позавидует, – пообещал Мирзо, назначенный на это время командиром.
– Особо не увлекайтесь. Как только выпадет снег, прекращайте диверсии и сидите в лагере безвылазно. После того как я выполню свою миссию, присоединюсь к вам. Мы еще выгоним гяуров отсюда, как паршивых собак.
Где-то вдалеке снова залилась лаем одинокая собака, но в этот раз ее не поддержали сородичи.
– Выгоним, как паршивых собак, – открывая тяжелые веки, пробормотал Пророк. Ночь шла на убыль, небосвод из черного стал темно-свинцовым, звезды растворились, и лишь диск луны блекло отражался в небесной пустоте.
Где-то далеко раздался рев тяжелого грузовика, скорее всего армейского. Совсем близко заблеяла коза, призывая хозяев к утренней дойке. Поселок постепенно пробуждался от сна.
Таймураз Хадышев бесшумно поднялся с земли, автомат повесил на правое плечо, придерживая его рукой. Выбравшись из зарослей карагача, он не спеша двинулся через узкую поляну.
До дома его побратима Турпала Садыкова было рукой подать, и главное было сейчас не выдать себя.