Аркадий закурил.
Донцов спросил:
– За гонораром отправишься завтра?
– Да, к 10.00 на одну квартиру. И тут мне нужна будет помощь.
– В чем?
– В чем-то ты, капитан, просчитываешь все до мелочи, а где главное – не видишь!
Донцов улыбнулся:
– И чего же я не вижу?
– Да то, что завтра Полковник рассчитает меня пулей! Я ему больше не нужен. Неужели это тебе не ясно? Донцов продолжал улыбаться:
– Мне-то как раз все ясно! Поэтому и спрашиваю, что за помощь ты запрашиваешь, если завтра в гости к Полковнику мы пойдем небольшой компанией.
– Компанией?
– Да! Ты, я и Паша! Полковник наверняка приготовит тебе знатную встречу! И будет в хате не один! Ему, до того, как кончить тебя, надо еще узнать, где ты прячешь Людмилу, вот он и будет колоть тебя с помощью своих отморозков. А тут – мы! У нас тоже имеется к Полковнику, перед тем как отправить его в мир иной, несколько вопросов. Один из них касается пленок, на которых зафиксирован расстрел Соболева. Якобы!
– Черт, я о них и не думал!
Гуров заметно помрачнел, потом, взглянув на капитана, спросил:
– Что ты подразумевал под словом «якобы»?
– А то, что ты стрелял уже в мертвого Соболева!
– Что?
– При первой встрече, да и потом, я не сказал тебе, какое заключение экспертизы пришло в часть из Ростова. И в нем было сказано, что умер рядовой Соболев от множественных ранений в область живота и груди. Выстрел же в голову являлся посмертным. Но пленки от этого не становятся безопасными и могут причинить немало неприятностей.
Гуров уставился на бывшего капитана:
– Ты это... про Соболева, серьезно?