Она быстро сервировала стол прямо в комнате. За дополнительным стулом, правда, пришлось сходить в прихожую. Его приволок Сопов – и тут же попятился обратно.
– Вы куда? Чай остынет.
– Миль пардон, Анна Николаевна, я мигом. Зов организма.
Дроздова нахмурилась и принялась разливать из заварного чайника по стаканам.
– Господин полковник, вы и вправду увлекаетесь моционом или это какой-то хитрый прием, чтобы сбить с толку? – внезапно спросил ротмистр.
Мирон Михайлович Карвасаров удивился:
– Увлекаюсь, что здесь такого? Да и с толку мне вас сбивать незачем. Я гляжу, вы меня прямо-таки в Мефистофели записали.
В этот момент вернулся Сопов. Пристроился с уголка, потер ладошки:
– Вот мы и вместе. Я с вами буквально сроднился. Так бы и жил дальше. У вас, доктор, кстати, какие планы?
– Боюсь, нам предстоит расстаться. Я завтра же уезжаю.
Клавдий Симеонович вздохнул, покивал головой.
– Так и знал, так и знал, – запричитал он. – Очень жаль, хотя так и думал. Все мы тут, будто листья сухие, вихрем подхваченные. О-хо-хо-хо-хохонюшки, тяжело Афонюшке на чужой сторонушке… Значит, разлучаемся? А свидимся ли? Вы ведь поди все свой план претворять думаете.
– Свидимся, – успокоил его Павел Романович. – У нас ведь, помню, был уговор. Предлагаю условиться: так как знать свои адреса в нашем положении никак невозможно, связываться через мадам.
Дохтуров уловил укоризненный взгляд ротмистра. Расшифровывался он так: зачем же при посторонних?
На взгляд сей Павел Романович никак не отреагировал. Для него сейчас было чем открытее, тем спокойней. И появление полковника казалось как нельзя кстати – иначе еще неизвестно, как бы сей вечер закончился.
– Славно, – проговорила Анна Николаевна, – по-домашнему. Я, кажется, уже сто лет…
Она не договорила. Ахнув, прикрыла ладошкой рот – да так и застыла, уставившись на входную дверь.
Павел Романович обернулся: на пороге стояли двое, одетые сущими оборванцами. Один, ростом пониже, походил на убогого попрошайку, второй – на сильно пьющего дворника.
Вот только револьверов попрошайки при себе обыкновенно не держат. А у этого был, крепко сидел в ладони, и по всему чувствовалось – обращаться с оружием незнакомец прекрасно умеет.
Второй, что повыше, тоже пришел не с пустыми руками: сжимал в правой небольшую, увесистого вида дубинку.