– Дела нехороши, – сказал он. – Моя работа в убыток. Но я не жалуюсь. Я помогаю несчастным. Надеюсь, в старости меня не оставят без пригоршни риса.
Грач сочувственно покивал:
– Да, жизнь становится тяжелее. А куда подевался твой повар?
– Ли Синь ушел от меня, – грустно сказал Чен. – Теперь он живет в большом доме, где много веселых женщин.
– Это где ж такой?
– В Модягоу.
– А! Заведение мадам Дорис! Понимаю. Но как же ты согласился?
– Я добрый человек. Если меня хорошо просят, я редко отказываю. А Ли Синь просил очень хорошо.
– Да, Чен, – Грач засмеялся. – Ты действительно очень хороший человек. И будешь еще лучше, если покажешь наконец, что состряпал твой кашевар.
Чен улыбнулся и принялся перечислять:
– Вот лебединые крылья. Вот гнезда морской крачки. Горб верблюда с «серебряными ушками»… – говорил он, и пальцы его любовно касались глиняных судков.
– Однако! А это? – Грач показал на отдельно стоящее блюдо, где в желто-коричневом соусе плавало нечто совершенно трансцендентное, украшенное кожурой лимона и лепестками хризантем.
– О! Это у нас называется «Битва дракона и тигра». Лесной полоз запечен в дикой пятнистой кошке. У змеи сперва вырезают кости и желчный пузырь, а кошку… как это?..
– Свежуют, – подсказал Грач.
– Да. Потом долго тушат в особом соусе, рецепт которого мой Ю Фань не скажет никому. Даже под пыткой.
– Ну, под пыткой-то скажет, – заметил Грач, на которого описание блюда не произвело никакого впечатления. – Впрочем, мне все равно. У меня нет своего повара. А вообще я больше блины с салом люблю. Под горькую с ледника. Их, кстати, хорошо в «Метрополе» пекли. А еще кашу гороховую. Как довалюсь до нее – за уши не оттащишь. Эх, жаль, нету теперь «Метрополя». Сгорел он вчера. Да ты небось слыхал?
Чен скорбно улыбнулся:
– Харбин город большой, случается всякое. Я ничего не слышал.
– Это точно, – кивнул Грач. – Харбин большой. Да только постоялые дворы горят все ж не каждый день. В сегодняшних газетах о том только и пишут.
– Я не читаю газет.