Зажав сигарету в углу рта, щурясь от табачного дыма, Григорий наклонился над столом и разлил по стаканам остатки водки. Подвинул себе свой стакан и задумчиво посмотрел на него. Улыбнулся, как улыбаются старому другу, которого не видели давно и встретили только час назад.
– Ну, так что со Студентом? – спросил Щукин. – За что его перевели под Маркс?
– А?.. – отвлекся Григорий от созерцания наполненного стакана.
– Ты про Студента рассказывал… – напомнил Щукин.
– А… – Григорий с неохотой поставил на стол стакан. – Студент… Да что о нем рассказывать? Не знаю даже, почему про него вспомнил… А, знаю! Потому что ты сказал, что ты врач… Ну, санитарка… И Студент тоже врачом был, вот я и вспомнил про него.
Он икнул.
– Так и расскажи, что вспомнил, – попросил Щукин, тоже закуривая сигарету.
– Да чего там рассказывать… – рассеянно проговорил Григорий, поглаживая стакан с водкой. – Пришибленный такой был… Даже какой-то жалкенький. Но с другой стороны… Его не трогал никто, он какой-то… опасный был. Не знаю, как точно сказать. В общем, у нас в бараке как-то… О черт, не могу я эту историю рассказывать! – воскликнул вдруг Григорий.
– Почему? – насторожился Щукин.
– Она это… – мучительно морщась, пытался сформулировать Григорий. – Короче говоря, она неприличная. Нельзя такие истории девушкам рассказывать.
– Тьфу ты! – сплюнул сквозь зубы Щукин.
Он успел забыть, что переодет женщиной.
– Что? – испугался Григорий. – Я тебя обидел, Наташа?
– Да, – быстро сказал Щукин. – Обидел. Тем, что рассказывать не хочешь.
– Так история же неприличная.
– Я медичка, – значительно выговорил Щукин. – Для меня нет такого понятия – неприлично.
– Так что же, рассказывать? – как бы сам у себя спросил Григорий.
– Давай! – воскликнул Щукин, который из-за громадного количества выпитого забыл об осторожности.
Впрочем, и Григорий был основательно пьян, так что ничего он не заметил.
Григорий с большим сомнением посмотрел на Щукина.