Первая пуля – моя

22
18
20
22
24
26
28
30

– Антонина.

– А по отчеству?

– А это зачем? – насторожилась та. – Может, вам еще и паспорт показать?..

– Паспорт не надо. – Марат подошел к небольшому сейфу, достал из кармана ключи и открыл его. Вытащив Кешкин пакет, протянул его Тоне. – Держи.

Та вскочила и схватила пакет с такой поспешностью, словно в нем лежал миллион «зеленых». Сунула его в рюкзачок, который тут же забросила за спину, и, мило улыбнувшись, направилась к выходу.

– Адью, Марат Алексеевич! – попрощалась на ходу. – Приятно было познакомиться!

– Постой! – неожиданно для самого себя окликнул он ее.

Тоня удивленно обернулась, дескать, ну что еще? Не придумав веской причины, чтобы задержать ее подольше, Марат предложил:

– Кофе хочешь?

– Кто ж на ночь глядя кофе пьет?

– Тогда чай. У меня есть настоящий, цейлонский.

– Я что-то не врубаюсь: с чего такие перемены? – насторожилась Тоня. – То вы меня на порог не пускаете, то… Вы что, хотите меня подцепить? Заранее предупреждаю – у вас бабок не хватит!

«Характер у нее, ей-богу, отцовский – отчаянная», – с теплотой подумал Марат и торопливо возразил:

– Я что, похож на похотливого папика?

– Вообще-то, похож, – призналась Тоня. – Но не думаю, что у нас с вами что-нибудь получится. Вы меня не за ту приняли.

– Но от чая ты, надеюсь, не откажешься?

– Ладно. Но только потому, что пить очень хочется.

Марат торопливо рванул на кухню, гадая, почему он вот так, сразу, проникся симпатией к этой отчаянной девчонке? Почувствовал в ней родственную душу? А может, потеряв единственного друга, решил перенести тепло своей души на его дочь?

«Но ведь ты не знаешь наверняка, Кешкина это дочь или нет, – попытался остудить он себя, заваривая крепкий чай. – Однако узнать совсем нетрудно. Только надо действовать аккуратно…»

Тоня тем временем, удобно устроившись в кресле, рассматривала чашечки из японского фарфора, которые Марат приобрел в антикварном. Толщина стен чашечек была не больше скорлупы куриного яйца, и это развеселило Тоню.