Болевой прием

– Сейчас, сейчас... – успокаивала я подругу, сама понятия не имея, когда приедет «Скорая».

Вызов приняли быстро, но сколько будут добираться?!

– Вы живы? – сверху послышался голос Сергея.

– Живы, – отозвалась я. – Где полковник?

– Ушел, гад... В жилой массив ушел. Там его в одиночку не отыщешь. Оружие выбросил... – Хмурый чуть помолчал, потом добавил: – Вашего Семена Денисовича насмерть, только что глаза ему закрыл... – И после еще одной паузы подытожил: – Вертолет, между прочим, ждет.

– Тоня, ты как? – спросила я.

– Нормально, – выдавила подобие улыбки Антонина.

Кровь была окончательно остановлена, сама Глебова, хоть вялая и побледневшая, была в сознании. Даже из котлована попыталась выбраться самостоятельно, но мы с Сергеем подняли ее вместе. Где-то вдалеке послышался вой сирен. К недостроенному стадиону двигалось сразу несколько машин с мигалками.

– Все будет нормально! – прощаюсь я с подругой, которую мы оставляем на скамейке, рядом с футбольным полем.

Антонина способна сидеть и улыбаться, врачи вот-вот окажут ей квалифицированную помощь... Мы же спешим к вертолету, я лишь мельком бросаю взгляд на мертвое тело Семена Денисовича. Ничего не скажешь, Губанов вовремя сориентировался-подсуетился. Как только Покровитель сам попал в серьезный оборот, тут же уничтожил его.

– С вас доплата в размере тройного гонорара, – сообщил второй пилот, когда мы оказались в чреве его машины.

– Чего? – не понял поначалу Сергей.

– Доплата за выполнение полета в особых условиях, – скучным голосом пояснил пилот.

Ну и ребята, эти вертолетчики! Ко многому уже привыкли, многое повидали, поэтому дело свое знают туго. А ты только плати им деньги и после лети куда хочешь! Но если условия особые, то и тариф тройной!

– Можно и не напоминать, – ответила пилоту я.

Тот лишь пожал плечами.

– Курс прежний? – спросил старший пилот.

– Да, – кивнула я.

Более вопросов не было. Над нашими головами заработал винт, и машина стала подниматься в воздух. В иллюминатор я успела увидеть огни «Скорой помощи».

Полковник Губанов ушел от нас. Впрочем, теперь он был вовсе не опасен, ему теперь, дай бог, собственную шкуру спасти.