Десантура разминается

22
18
20
22
24
26
28
30

Полковник Казаков отметил курсором точку на электронной карте местности Солнцедарского края. Только что его технические службы установили место, откуда Гнедичем был сделан последний звонок. Теперь, если Ширман даст добро, всех «карателей» можно было накрыть одним махом. Окружить «точку» пулеметчиками, гранатометчиками... Ох, как не хотелось лезть туда самому, но, видно, придется.

Допив кофе, Водорезов ощутил бодрость и прилив сил. Ему захотелось сказать Любови Николаевне какой-нибудь комплимент, но ничего путного в голову не приходило. Водорезов в изящной словесности силен никогда не был.

– Вам, Люба, суждено генералом стать, – проговорил он, не придумав ничего иного, – может, даже всей Петровкой будете командовать... Уж поверьте мне!

Комплимент получился каким-то корявым. Сказал лишь бы сказать...

– Вы анекдот про Штирлица помните? – отозвалась Люба.

– Какой? – переспросил Водорезов.

– А вот такой:

«Почему вы напиваетесь, Штирлиц? Если бы вы так не пили, мы произвели бы вас в группенфюреры! – говорит Борман.

– Какой смысл, господин рейхслейтер? – говорит в ответ Штирлиц. – Когда я напиваюсь, то чувствую себя рейхсмаршалом».

Люба сдержанно улыбнулась, наблюдая за реакцией Николая. Отвечать на дурацкие комплименты она умела адекватно.

– Вы что же, кроме кофе... – не договорив, несколько обескураженно посмотрел на Любу Николай.

– Вас интересует – напиваюсь я или нет?

Разговор приобрел весьма странный характер. Слов Водорезов не находил.

– Я не напиваюсь. Когда мне тяжело и одолевает депрессия, я учу иностранные языки. Такая, знаете ли, одна, но пламенная страсть.

– Помогает отключиться?

– Даже очень, плюс тренировка памяти.

– Я тоже языки учил... Но как-то не преуспел.

– Напрасно, – Любина интонация стала иронической, даже какой-то злой, – а ваша жена, случаем, не генерал?

Видимо, Николай невольно задел ее за больное место и теперь она не желала оставаться в долгу.

– Нет, – поспешно ответил Николай.