Десантура разминается

– У вас есть сведения? – спросил Петр.

– Пока это предположение... Я понимаю, Петр, тебе тяжело это признавать, но вашу спецгруппу использовали «втемную». Вашими руками загребли жар, потом собрали в одном месте и решили избавиться.

– Я согласен с этим, – кивнул Петр. – Но что делать дальше?

– Вот что, Ручьев, – собравшись с мыслями, задумчиво, печальным голосом проговорил Сократ Иванович. – Я не сторонник, скорее противник тех методов, которыми действовали полковник Гнедич и остальные. Внесудебные расправы всегда чреваты... Не буду читать тебе мораль, но сейчас мы оказались в одной команде. Эта «Амнистия» в самом деле нечто серьезное, куда более серьезное, чем разборки мафиозных кланов. Ты помогаешь выяснить все об «Амнистии», а я делаю вид, что ничего не знал и не слышал о спецгруппе полковника Гнедича.

– А если откажусь? – поинтересовался Петр.

– Тогда скатертью дорога, – Сократ Иванович кивнул в сторону коридора, ведущего к дверям. – Преследовать не буду.

– Мы потеряли человека, близкого к Ширману, – тут же переменил тему Ручьев. Чуть помолчав, добавил: – Ирину Львову, земля ей пухом... А нам необходимо иметь своего человека в его окружении.

– Необходимо, – кивнул Сократ Иванович. – А что, есть кандидатуры?

– Есть, – кивнул Петр. – Ирина, которая погибла, рассказывала, что есть в офисе некто Шпазма, личный шут Ивана Эмильевича.

– Шут?! – почти в один голос спросили Водорезов и Сократ Иванович.

– Шут. Вполне взрослое существо, но натягивает дурацкий колпак, пляшет в нем перед Ширманом, поет тонким бабским голосом матерные частушки...

– Колпак, говоришь? – остановил Прохоров Петра, ухватившись за какую-то известную пока лишь одному Сократу Ивановичу нить. – Колпак с бубенчиками... Стоп! Это то, что нам нужно!

8

В салоне микроавтобуса было жарко, кондиционер не работал, а солнце пекло вовсю. «Не Африка...» – в который раз подбадривал себя Водорезов. Сократ Иванович и Петр молчали. Где Прохоров, будучи уже отставным генералом спецслужб, раздобыл микроавтобус, приспособленный для наружного наблюдения, Николай уточнять не стал. У фээсбэшников свои связи и секреты, у десантников свои. Вот уже битый час они вели наблюдение за офисом антинаркотического молодежного союза. Точнее – за его автостоянкой.

– Если через сорок минут не появится, снимаемся с якоря, – взглянув на часы, произнес Сократ Иванович. – Будем считать первую попытку неудачной.

В самом деле, решение выследить шута, узнать, где он живет, и выйти с ним на связь было рискованным, но зато позволяло вплотную приблизиться к загадочной «Амнистии»... Даже из исторических романов хорошо известно, что придворные шуты всегда прекрасно осведомлены обо всех сторонах жизни своих повелителей.

– Это не он? – спросил Водорезов, протянув Ручьеву специальный бинокль, позволяющий вести наблюдение в полной темноте, тумане, благодаря которому можно сузить или максимально расширить поле ведения слежки.

– Толстый, уродливый... – рассматривая указанного Николаем субъекта, прокомментировал Петр те сведения о Шпазме, полученные от Ирины, когда та еще была жива. – Нет, этот толстый, но лицо не шутовское, да и одет... Как это называется – «Дольче Гибоны»?

– Габбана, – поправил Сократ Иванович, – нет, это не шут...

– Что будем делать, если сегодня у Шпазмы выходной? – спросил Николай.