– Жива, стерва! Теперь ты никуда не денешься.
Он вышел из машины, взял с заднего сиденья корзину цветов и направился к дому постройки сталинских времен со следами евроремонта. Тут квартиры не дешевые, наверняка есть охрана.
С охраной он ошибся, но консьерж был на посту. Его стол стоял слева от лифта.
– Цветы в сорок девятую квартиру.
– Там никого нет, хозяйка уехала пять минут назад.
– И прислуги нет?
– Она живет скромно, даже гостей не принимает.
– Я оставлю цветы перед дверью. Какой этаж?
– Последний.
Олег сел в лифт и нажал на кнопку шестого этажа. Небольшая площадка и коридор. В конце коридора – окно. Две квартиры на этаже, одна справа, другая слева. Громов поставил корзину у сорок девятой квартиры и осмотрел дверь. Такие замки отмычкам не поддаются. Ворам здесь делать нечего. Выглянув на улицу, определил, куда в какую сторону выходят окна сорок девятой квартиры. На шестом этаже были огромные окна и балкон. Скорее даже не балкон, а целая галерея. Дом Олеси вплотную примыкал к другому дому, а тот к третьему. Целая вереница.
«Воры могут проникнуть с крыши», – подумал он.
Олег вернулся в машину и включил двигатель.
Вербицкого и Афанасьева встретил профессор Горенберг. Спокойный, как вода в пруду, вежливый и равнодушный.
– Рад бы вам помочь, господа, но не знаю как. Дело в том, что Денис и Светлана сегодня утром уехали. Думаю, решили развлечься. Тут, как видите, невесело. Тихая заводь, мертвый участок и лес вокруг. Зеленая тоска.
– Господин Горенберг, если мне не изменяет память, вы вместе с Денисом присутствовали при опознании тела Олеси Астаховой?
На длинный вопрос Вербицкий получил короткий ответ.
– Да.
– Вы не могли ошибиться при опознании?
– Нет. Изначально труп был испачкан кровью, но потом его привели в надлежащий вид. Вы же сами подписывали протокол.
– Я никогда не видел Олесю. Ее фотографии мне передали после похорон. К тому же живой человек отличается от мертвого.