Час тигра

Откуда ни возьмись, появилась веревка. Петля захлестнула шею, да так туго, что пальцы единственной пятерни невольно, сами собой, влезли между веревочной петлей и горлом, как сумели, ослабили удавку. Помнится, похожим образом урка Гоголь душил лоха из иномарки.

– Будь послушным, Бобик, – сказал похититель-налетчик, которому я присвоил номер первый.

– Тебя, собаку, на веревочке поведут, а ты, Бобик, не дергайся, задушим, – объяснил третий.

– От кого мочей воняет, мужики? – спросил второй.

– Бобик обоссался,  – панибратски хлопнул меня по спине первый. – Не ссы, пудель-мудель, еще поживешь.

– Граблю от шеи убери, собака декоративная, – третий шлепнул меня по здоровой руке. – По лестнице придется спускаться, сможешь? Спрашиваю еще раз: сможешь, однорукий, по лестнице спуститься?

– Смогу, – прошептал я.

– Не слышу, громче!

– Смогу, только не убивайте.

– Правильный ответ, и просьба правильная, – похвалил второй.

– Будешь себя правильно вести, тебе зачтется. Ползешь сразу за мной, мудель. Не падай.

Лестница за железной дверью – дверь, ржавые скобы с перекладинами – вела еще глубже вниз. Номер второй спустился за секунды, я же лез дольше. Хромому калеке с протезом вместо кисти правой руки негоже изображать из себя обезьяну, а то, не ровен час, плохие парни начнут сомневаться в безобидности убогого.

Я спустился кое-как, цепляясь за перекладины кистью левой и локтем правой руки, долго шаря больной ногой в поисках опоры, а второй номер у подножия лестницы нетерпеливо дергал за веревочный поводок, и петля у меня на шее то и дело царапала кожу.

Спустился, охнул, ойкнул, второй потянул за веревочку, оттащил меня подальше от лестницы. Подождал, пока спустятся номер первый и третий, пошли строем.

Пока спускались братцы-разбойники, номер второй достал из-за пазухи фонарь, и теперь путь освещало два луча, спереди и сзади. Путь пролегал по сухой, теплой трубе офигительного диаметра. По крайней мере, горбатый «Запорожец» точно смог бы здесь проехать, а мотоцикл с люлькой тем более. Я гадал, кто и зачем проложил в недрах столь выдающийся трубопровод, а мой поводырь номер два тем временем считал вслух люки под ногами.

Круглые, слегка вогнутые вовнутрь люки, прикрученные коричневыми от ржавчины болтами, попадались через каждые пять-семь метров. Впередсмотрящий досчитал до двадцати четырех, и группу обогнал замыкающий, поспешил к двадцать пятому люку.

Крепежные болты двадцать пятого люка оказались фальшивыми, крышка спокойно снялась, и снова пришлось лезть по лесенке вниз.

Слезли. Перпендикулярно трубе уходила в неведомую даль шахта, типа тех, что показывают в фильмах про добытчиков угля. Непонятная геологическая порода и справа, и слева, и под ногами, и за макушку цепляется, сгнившие деревянные опоры жмутся к бокам лаза, пахнут могилой.

Пошли прочь от лесенки к люку с фальшивыми болтами, шли пригибаясь, петляя меж прогнившего дерева опор, шли, как шахтеры в забой.

Шахта вывела к подземной реке. Да-да, к самой настоящей подземной реке в естественной природной пещере. Где-то там, наверху, шумит Москва, а здесь дикость первого дня творения. Даже нечто похожее на сталактиты и сталагмиты возле черной воды, около пещерных стен.