Бриллиантовый крест медвежатника

Пить Заноза умел. Бывало, соберется на какой-нибудь церковный праздник удалая троица: Мамай, Заноза да еще Макар, бывший околоточный надзиратель, уволенный за поносные слова в адрес обер-полицмейстера и прибившийся к фартовым в качестве наводчика. Тоже личность была, да. Впрочем, и есть. Ну и начнут, стало быть, с утра пить. Парамон Миронович в своих рядах пьянства не терпел, но на церковные праздники – Рождество, Масленицу, Троицу да Яблочный Спас – делал своим послабление, потому как и сам разговлялся стаканчиком-двумя. И на что Мамай да Макар были робяты крепкие, однако же перепивал их завсегда именно Заноза. Те только удивлялись: худ да долог, как жердь, и душа-то в таком теле, верно, чуть держится, а вот поди ж ты, как пить горазд. Прямо аллегория какая-то. Словом, к середке дня Мамай с Макаром уже и лыка не вязали, а Заноза – ничего, только с лица бледнел да глаза становились темнее…

Выпили. Закусил Заноза огурчиком, стал яичко каленое чистить. У самого – ни в одном глазу, а вот Введенский малость поплыл.

– Ну а ты чем промышляешь? – тепло посмотрел на Занозу Введенский.

– Я-то? – ухмыльнулся Заноза. – А банки граблю.

И посмотрел на собеседника пристально и выжидающе, как, дескать, тот отреагирует на сию заяву.

– Ну да? – выпучил помутневшие глаза Введенский.

– Точно, – охотно подтвердил Заноза. – Вот мыслю Государственный банк обнести, только покуда не знаю как. Планы нужны, схемы… – И он со значением замолчал.

– Планы? – уперся взглядом в Занозу Введенский.

– Да, планы, – кивнул головой Заноза. – Чтобы знать, где, что, на каком этаже. Ну, и схему сигнализации тоже.

– Ну, так я все это знаю, – мотнул головой Введенский. – Я же служил в банке референтом. А потом в архиве….

– И у тебя есть планы? – подчеркнуто недоверчиво спросил Заноза и перестал жевать.

– Есть, – снова мотнул головой Введенский. – Черновики. А потом, именно я занимался установкой новой сигнализации года три назад. Я ведь по образованию – инженер.

Панкрат Семенович гордо вскинул подбородок и с презрением посмотрел в зал. Заноза, упершись взглядом в Введенского, закончил чистить яйцо, круто посолил и сунул его целиком в рот.

– Сколько? – спросил он, не сводя взгляда с собеседника. – Сколько все это будет стоить?

– Полтина серебром, – сказал женский голос над самым ухом. – Если вас будет двое – рупь.

Едва не поперхнувшись остатками яйца, Заноза поднял взгляд. Над ним, склонившись, стояла известной профессии мамзелька и улыбалась щербатым ртом.

– Я делаю все, что пожелают клиэнты, – добавила она с придыханием.

– Нет, благодарствуйте, – произнес наконец Заноза. – Может, после.

– Это когда – после? – пустила в лицо Занозы колечко дыма мамзель. – Через час? Два?

– Завтра, – ответил Заноза.