Секретный пеленг

– Слышь, Понтий, а ведь это тот урод, с которым мы едва не схлестнулись, когда ты мочканул тех двух черных.

– А ниггеров и не жалко, – буркнул Понтий.

– Жалко – не жалко, а я какого хера должен с тобой бегать? – неожиданно окрысился Райс.

27

Огромная черная рыбина подводной лодки, мягко рассекая волны, стремительно удалялась от испытательной базы. На капитанском мостике собрались четверо старших спецов из группы испытателей. Старший группы Владислав Викторович Кириенко, крупный широкоплечий мужчина с аккуратно подстриженной седой бородой, внешне смахивающий на американского писателя Эрнеста Хемингуэя, был человеком неуемной энергии. Даже сейчас, стоя на капитанском мостике, старший специалист нетерпеливо постукивал пальцами по висящему на груди биноклю.

Внимательно оглядев горизонт, он задрал голову и посмотрел высоко в небо, потом недовольно произнес:

– Вот времена пошли, раньше новую модель выводишь на ходовые испытания, так тебя оберегают, как яйцо Фаберже. Ну прямо как в песне «в небесах, под водой и на море», а особист, как заботливая наседка, следит за режимом секретности. На каждого из испытателей у него под рукой папка с личным досье, а на стене за шторкой листок с «расписанием электричек».

– А причем здесь расписание электричек? – с недоумением спросил стоящий рядом самый молодой из группы рулевых Гоша.

Владислав Викторович уставился на него, в глазах старшего промелькнуло удивление, быстро сменившееся искренним сожалением.

– Эх, молодо-зелено, ничего-то вам неизвестно из славного прошлого своей страны, – тяжело вздохнул Кириенко. – В годы, когда наше государство выпускало атомоходы, а наш общепит жарил пирожки с ливером, «расписанием электричек» называли график прохождения американских спутников-шпионов над зоной испытаний. А сейчас что? – Вячеслав Викторович снова тяжело вздохнул. – Новейший, я бы сказал – принципиально новый подводный корабль испытывают, как какую-то речную лоханку. Ни тебе всевидящего особистского ока, ни серьезного боевого обеспечения. – Кириенко при последних словах кивнул в сторону, где в туманной дымке виднелся расплывчатый силуэт «Буревестника», одного из двух тяжелых сторожевиков, выделенных для охранения зоны испытаний.

– И что ты, Влад, все ворчишь? – примирительным тоном спросил старший испытатель навигационных систем «Краба», в конструкторское бюро он пришел одновременно с Кириенко, и уже больше двадцати лет они трудились бок о бок, перенося и взлеты и падения современных реалий. – Вот раньше бывало, испытываем субмарину с расчетным экипажем в сотню человек, а испытателей почти двести. Сидят, как кильки в банке, друг у друга на голове, и это только в лодке, не считая тех, кто на базе, готовые исправлять недоделки на берегу. А теперь что, расчетный экипаж – тридцать моряков, испытателей – четырнадцать. Да что испытателей, всех вместе с монтажниками и наземной охраной меньше сотни наберется. Времена, Влад, сильно изменились, наука за последние годы так далеко ушла, что мы с тобой можем считаться мастодонтами гаечного ключа и калькулятора, едва поспевающим за этим временем. Вон Гоша дорос до возраста Христа, – навигатор потрепал рукой по коротко стриженным волосам молодого коллеги, – а смотри, уже отвечает за все компьютерное управление нашего боевого робота.

– Да, – неожиданно согласился с товарищем Владислав Викторович, – я тут говорил как-то с одним мужиком из корпорации «Сухого», так он сказал, что скорость морального устаревания вооружения выше скорости его изобретения. То есть, какой-то образец еще доводят до ума, тратят деньги, а он уже не эффективен, потому что наука дошла до того, что этот образец можно прихлопнуть, как таракана. Кстати, такая судьба постигла американский «Ф-22» «Раптор», который они называют истребителем пятого поколения. Выходит, современные зенитные ракеты эффективнее современных самолетов.

– Ну, за нашего «Краба» можешь не переживать – модель революционная. И еще, не скоро супостат сможет изготовить что-то похожее, не говоря уже об эффективных средствах противодействия, – с самодовольной усмешкой проговорил навигатор. – А что до соблюдения секретности... Так какая на хрен сейчас секретность. Раньше – да, раньше два мира, две системы, холодная война и тому подобное. А теперь все вокруг друзья, все братья, крышки ракетных шахт – и те открыты, чтобы пролетающие в бесконечном космосе спутники могли видеть, что заклятые друзья не держат камень, вернее ракету, за пазухой. Поэтому и ходовые испытания «Краба» начальство проводит, мягко говоря, так безалаберно. Проводи они его по всем законам сохранения гостайны – янки тут же пронюхали бы и начали копать, затрудняя нашу и без того нелегкую работу. А так мы отработаем по полной программе, приведем лодку во Владик, там ее примут военные. Затем субмарину вооружат и уже по-настоящему проведут испытания, по-боевому применению. Ну а дальше, как говорится, дело большой политики. Бороздить ли другим «Крабам» Мировой океан или останется он как «каспийский монстр»[15] в гордом одиночестве, дожидаясь своей моральной старости и смерти. Ну, это ты, Владислав Викторович, знаешь получше меня.

– Ладненько, удовлетворил ты мое любопытство, – рассмеялся Кириенко. Лодка наконец вышла в зону испытаний, и старший команды испытателей скомандовал:

– Сегодня испытываем рабочую глубину. Посмотрим, как наш членистоногий может карабкаться на полукилометровой глубине.

Завыл тревожный ревун, испытатели по одному покинули рубку и спустились по металлическому трапу в командный отсек подводной лодки. Громко клацнули замки запирания входного люка.

Черный корпус сумбарины стал быстро погружаться, вскоре на водной глади остался лишь белый шлейф буруна, оставленный трубой перископа, немного позже и он исчез...

28

Следователь был молодым, румяным, пухлощеким и своим видом больше напоминал учителя начальных классов или семинариста, чем следователя.

На старом потертом письменном столе вместо папки с уголовным делом лежал толстый глянцевый журнал «Медведь», который следователь листал с явной ленцой, когда со скрипом отворилась входная дверь и в комнату вошел Платов в сопровождении конвоира.