Последнее слово девятого калибра

22
18
20
22
24
26
28
30

Комик стоял и лихорадочно думал о том, как собственный страх можно обосновать форсмажорными обстоятельствами.

– Я не сумел взять документы… То есть, Лисс… Их не было. Я их не нашел.

Лисс, взявший в руку новый стакан и уже потянувшийся было к бутылке, разжал пальцы. Глухо стукнув о дубовый паркет, стакан покатился, бренча своими гранями.

– Что… Что ты сказал? Еще раз объясни мне – где… документы?

– Лисс, – поспешил объяснить Комик, – никаких бумаг в номере Феклистова не было! Обшарил каждый угол! Я даже в люстру заглянул!! Их не было и в карманах у судьи…

Произнеся «их не было», Ремизов испугался собственных слов. А когда он увидел лицо авторитета, осекся окончательно. Глаза Лисса смотрели на него с каким-то подозрительным и двусмысленным оловянным блеском.

– А что значит – «не было»? – Голос хозяина был глух, как заржавевший пионерский горн.

– Черт, да как объяснить-то?! Их не было в номере!! Ты сомневаешься, что я мог лохануться и не найти бумаг?!

В голове Михаила Лисса вновь вспыхнул пожар. Секунду назад он едва смог подавить в себе желание встать из кресла, выдернуть из-за пазухи парня с косичкой тяжелую «беретту» и разрядить весь магазин в голову этому гнусному Ремизову. Вызывая Комика к себе на разговор, он хотел отчитать его за то, что тот, вопреки всем указаниям, прибыл не сразу, а ждал вызова. Но это было мелочью по сравнению с тем, о чем Лисс узнал сейчас. Сколько времени ушло на то, чтобы выследить место, куда убыл из Мрянска Феклистов?! Полторы недели! Этот судья мотался по городам и весям, скрываясь от Лисса, целых десять дней, хотя еще неделю назад было известно, что всплывет он именно в Москве, и именно в этой, от подвала до крыши «замусоренной» ночлежке!.. Еще несколько дней ушло на то, чтобы устроить «мокрушника» Ремизова в охрану гостиницы. Пусть он жаден, но дело свое знает и в любой момент может подстраховать! Возможно, подстраховать так, как это не способен сделать даже Саша!..

Но сейчас, когда Комику нужно было сделать одну простую вещь, выясняется, что этот мясник, незаменимый, когда нужно отстреляться от взвода омоновцев, не способен найти бумажки в двухместном номере. Зная о сложности дела, Лисс выполнил все трудное и рисковое сам, доверив Ремизову лишь войти в номер и забрать бумаги. И он этого не сделал…

И теперь вместо чувства облегчения к прежним проблемам добавилось подозрение на то, что совершенно посторонний человек, какой-нибудь славный мужик, найдет то, что ему не принадлежит! А что сделает законопослушная горничная или дежурная по этажу ведомственной гостиницы МВД, если найдет документы?! Неужели сожжет?! Черта с два! Эти милицейские пенсионерки тут же «сольют» бумаги своим молодым коллегам! И можно не сомневаться в том, что те, в свою очередь, мгновенно свяжут их обнаружение с убийством судьи в номере напротив.

Ремизову можно было простить все. Как бы то ни было, второго такого найти трудно. Лисс сам виноват. Каждому из подчиненных следует ставить те задачи, которые тот способен выполнить. Надежды не оправдались. И в этом нет вины Ремизова. В горячке Лисс поставил не на того. А ведь Бес предупреждал… У каждого человека есть собственный, карманный оракул. У Лисса им был Саша.

Карточный домик пошатнулся. Кто мог предположить, что этот дефективный оставит документы, из-за которых, собственно, все и началось, в двух шагах от места убийства, и не принесет их, как договаривались, к месту встречи?!!

Лисс подытожил:

– Ладно. Что сделано, то сделано. Саша отвезет тебя на Рублевское шоссе. Отдохни, попей пивка. Саша девочку тебе привезет. Какую девочку хочешь, Игорек? Косоглазенькую? Совсем молоденькую? Привезет Саша тебе маленькую, пухленькую… Только неделю носа из дома не показывай. Понял?

Парень с хвостиком встретился с глазами Лисса…

– Я все сделаю.

– Да, сделай. Привези Игорьку девочку-китаяночку… Игорь, ты иди, а мы тут с Сашей померкуем, как твою ошибку исправить…

Дом, в который они прибыли сорок минут спустя, располагался в самом центре новостроек Рублевского шоссе. Вотчина «новых», перекрасившихся «красных» и доживающих свой век непоколебимых «старых».

Скромный – по меркам возвышающихся рядом трехэтажных дворцов, напоминающих замки.