Топор правосудия

– Вовчик, странно, правда? В суде находится дело по факту разбойного нападения на квартиру гражданки Григорян. Один из установленных следствием преступников, находящийся по данному факту в федеральном розыске, с минуты на минуту должен принести тебе наркотики. А в квартире номер тридцать три, где проживает Голобоков Владимир Семенович – тот самый, которому один из разбойников должен принести «отраву», – я нахожу вещи с этого самого разбойного нападения. Как странно, что человек, хранящий похищенное и проживающий двумя этажами ниже потерпевшей, совершенно никаким образом не фигурирует в деле об упомянутом разбойном нападении. Вот я и думаю: если Смуглов и Перченков гладили Нону Рафиковну утюгом, а Цеба стоял на шухере, тогда кто сидел перед подъездом в машине, ожидая появления подельников? Не лохи же они, чтобы после разбоя бежать от дома на своих двоих? А я-то голову ломаю – где я этот адрес слышал! А его мне господин Балыбин в кабинете Николаева назвал.

В глазах прокурора засверкали огоньки.

– Ай-я-яй, – бросил он. – Ты посмотри, как судьбы и события переплетаются! Володька, кажется, ты попал в жир ногами. Ты зачем участвуешь в разбойных нападениях?

– Не знаю ничего!! – послышался из-под одеяла звериный рык. – Вызывайте, суки, «Скорую»!!

– А где волшебное слово? – Прицелившись, Вадим изо всех сил хлопнул ладошкой по несчастному заду Колобка. – Вот так, брат Антон. Идем, понимаешь, темными дорогами, совершенно не подозревая, где найдем, где потеряем. Вот тебе и четвертый фигурант. Интересно, какой такой следак в вашей Централке следствие проводил? Это же конченым нужно быть! Кон-че-ным! Пусть те трое даже словом не обмолвились о четвертом, но догадаться ведь можно?

Струге отвернул взгляд.

– Пащенко, нам простительно, правда? Если бы дело хотя бы раз почитать… Странно то, что я, не видя ни единого документа из папки Цебы, уже знаю весь расклад по этой «сто шестьдесят второй»! Колобок, может, чего добавишь?

И снова это невнятное бормотание.

– Не добавит, – понял Струге. – Он за пацанов горой стоит. Ты глуп, Голобоков. В твои годы пора знать, что на «полный отказ» судьи обычно реагируют «полной катушкой». Не знаю обо всех, но об одном могу заявить с полной уверенностью…

– Антон… – встревожился Пащенко.

Вслед за хлопнувшими уличными створками в подъезде послышались резвые шаги. Дождавшись, когда тишину квартиры разрежет звонок, Пащенко вынул из кобуры «ПМ», а Антон мягкой поступью направился к двери…

Понятно, что ту «девятку»-спасительницу пришлось бросить. Было бы безумием раскатывать на ней по городу и делать вид, что ничего страшного не произошло. Едва Перец понял, что бегство от джипа-мутанта и от сидевших в них двоих преследователей удалось, Витя на огромной скорости проехал еще несколько кварталов, стараясь удалиться от места переворота «Крузера» как можно дальше, после чего загнал машину в незнакомый двор, забрал с сиденья свой пакет и вышел вон.

Он пробирался к недостроенной гостинице за кинотеатром «Аврора», чтобы скоротать эту ночь. Гостиницу строили так долго, что Перец помнил этот долгострой с того самого момента детства, как стал соображать. В этом брошенном и забытом мэрией здании его никто не будет искать хотя бы потому, что ни один здравомыслящий человек не решится остаться на ночь в насквозь продуваемом ветром помещении, в чьи окна за двадцать с лишним лет никто так и не удосужился вставить рамы. Легче, конечно, переночевать в затхлом подвале жилого дома или на чердаке. Там, по крайней мере, забыв про запах, можно расслабиться в тепле и заснуть. Заснуть же здесь – на пятом этаже гостиницы, при температуре в минус восемь – было просто нереально.

Зато реально было – отсидеться. Если бы Перец сейчас решил быть честным с самим собой и поразмышлял бы вслух, то на свет родился бы приблизительно такой вывод: «Я все равно не усну, потому что нервы мои расшатаны до крайней степени. Я возбужден и не вижу дальнейшего выхода. Меня гонят как волка двое сумасшедших мужиков, и у меня подозрение на то, что к моим штанам привязан радиомаяк, а в руках одного из них – мини-радар. Могу ли я уснуть в таких условиях? Мне спокойнее сидеть здесь, сжимая в руках пистолет, и ждать, когда из-за угла покажутся эти двое».

Но Виктор Перченков не был способен на подобный анализ. Он просто сидел в углу одного из «номеров», подняв воротник куртки, материл всех, чьи образы вставали перед его взором, и думал о том, что делать, когда наступит утро. Вынув из кармана плитку шоколада – одну из тех, что прошлой ночью взял со стола кабинета Лени Сугатова, бармена «Искры», – он развернул обертку и вгрызся в сладость зубами.

«При таком режиме питания недолго и язву заработать…»

Мысль о том, что при таком режиме жизни недолго заработать и пулю в лоб, в голову Перца почему-то не приходила.

Прокручивая в голове фамилии тех, кто мог бы оказать ему посильную помощь, он совершенно неожиданно для себя вспомнил Владимира Голобокова…

Чем дольше он о нем думал, тем теплее ему становилось в этом огромном, ледяном, похожем на промышленный холодильник, помещении. События последних дней разворачивались таким образом, что Перец, теряясь в поисках спасения, постоянно обращался к людям, чьи имена и адреса знали преследователи. Знакомые, партнеры по делам, бывшие подельники… Куда бы Перец ни шел, его ход просчитывался намного раньше, нежели он до этого места доходил! Против него работали профессионалы, знавшие свое дело не хуже расположения родинок на телах своих жен. Вторую неделю подряд Перец совершал одну за другой совершенно аналогичные ошибки – он шел туда, где его уже ждали!

Перченков размышлял о том, что помочь ему может лишь тот, кто не озабочен прошлой связью с ним, Перченковым. Но кто это мог быть?..