Тюремный романс

– А на что бандюк всегда надеется? На полный отказ от причастности. Но Быков ему показал «пальцы» Гонова и Зелинского, изъятые с фужеров в мебельной «стенке», и Яша обмяк. Ты был прав, когда заставил меня и криминалиста откатать отпечатки этих злодеев со своего сейфа. Странно только, что Яша не удивился, как эти отпечатки могли попасть на фужеры в его квартире. По всей видимости, понял, что доказательства, если не хватает имеющихся, появятся еще. Но еще страннее факт того, что бравый Яшин адвокат не обратил внимания на период, который прошел с момента смерти милиционеров до производства обыска в квартире своего подзащитного. За это время исчезают не только отпечатки пальцев, но и память о событиях. И кто бы стал ставить в «стенку» грязные фужеры? Впрочем, эти доказательства в дело не попадут. Не все же в деревне дураки, правда? Вот следователь Быков, к примеру, не дурак, чтобы такими доказательствами формировать обвинительное заключение. Отпечатки – это так, в надежде, что кто-то «купится». «Купился» сам Шебанин.

– Я вообще-то… – выдержав паузу, вздохнул Струге. – Я о Пермякове спрашивал. На что он надеялся.

– Он же знал, что мы обязательно подвяжемся к этому делу и докопаемся до истины?

Пащенко отвечал вопросом, потому что отвечать самому на эти вопросы ему не хотелось. Все было слишком очевидно.

Струге ему в этом помогал как мог.

– Сашка не знал, что его слабость вызовет такие последствия. О том, что за законное освобождение Кускова он получит дом, никто мог и не узнать, верно?

– Верно, – помолчав, буркнул Пащенко. Вопреки своему обыкновению, он был сегодня не в белой рубашке, а в синей. – А потом, когда оказался в изоляторе, сразу попросил через Быкова в его дело не вмешиваться. Мол, он сам знает, что делать. Первое время мы и не вмешивались. Его это устраивало, и потом он, очень грамотный следователь, разыграл схему, при которой доказательства против него обращаются в его пользу. Да и Яновский помог…

– Да и мы помогли, – усмехнулся Струге. – Ты бы мог подумать, что Саша Пермяков поведется на такое дело?

Вадим повертел головой, но сделал это так быстро, словно знал заранее, о чем сейчас пойдет речь. И Струге взорвался именно на этом решительном жесте заместителя прокурора.

– А ты сейчас веришь, что Саша Пермяков повелся на такое дело?!

И опять это молчаливое покачивание.

– Но почему тогда он сам сделал это признание?!

Это был вопрос, ответ на который крылся только в одном – в их кругу не принято не только повторять шутки, но и лгать. И это откровение перевешивало все сомнения и глупое неверие в очевидное.

– Но ведь об этом никто и никогда бы не узнал, – сделал робкую попытку объяснить и это Пащенко.

– И в этом случае он никогда не воспользовался бы домом. Он вынужден был бы сдать на него документы. А как показывают события, он не торопится это делать.

– Я бы не торопился, – встрял Вадим, – если бы не собирался этого делать вовсе.

Бутылки они положили рядом. Вдоль берега всегда прохаживается старик Лукьяныч – охранник спортивной базы – и собирает «тару». Чужой не возьмет, возьмет Лукьяныч.

– Ты не справлялся, где он сейчас? – буркнул Струге, усаживаясь в пахнущий ванилью салон «Волги».

– Написал заявление об увольнении, но новый транспортный отложил его в стол. Велел отправляться в отпуск, восстановить силы и приходить со свежими мыслями.

– Прокурора понять можно, – согласился судья. – Второго такого «важняка» ему не найти.