Презумпция виновности

– Это вас, – пробормотал он, протягивая черную костяную трубку советнику. – Георгиев…

Кряжин все больше слушал и записывал. А Желябин сидел и перенимал опыт организации работы в условиях полной неразберихи. Когда Кряжин ставил задачу Георгиеву и какую – теперь оставалось только догадываться. Речь явно шла не о тех вопросах, которые советник ставил перед опером в обед, – это Желябин читал по лицу следователя.

– Все? – спросил между тем тот. – А по другим темам? Тогда возвращайся, мы тебя подождем… А Сукининис этот «квадрат» купил. Главная же ошибка Зиновия Алексеевича заключалась не в том, что он купил «квадрат» Кивлевича, не имеющий никакого отношения к аналогичным геометрическим телам Малевича, а в том, что он купил не для себя, а под заказ и не за свои деньги, а за деньги заказчика. Чувствуете, запашок пошел?

Телефон снова загудел.

– Это опять вас, – уже не удивляясь, спокойно сказал Желябин, протягивая трубку Кряжину. – Мацуков.

– Так, так, – сказал Кряжин, делая пометки в блокноте, куда недавно писал что-то, выдергивая из доклада Георгиева. – Это все? Работайте, коллега. – И нравоучительно: – Не сидите на месте, следствие не терпит статики, даже если это статическое напряжение.

На чем мы остановились? – пробурчал он, сгребая в кучу все, что располагалось перед ним: листок с пояснениями Георгиева и свой блокнот. – На Сукининисе. Так вот, он решил в Прибалтику больше не возвращаться. И не возвратился. А через неделю, когда он шел с лекции по математике из одного московского университета, куда устроился преподавать уже на следующий день после твердого решения остаться на исторической родине… Да, вот так, собственно, и утекают из Прибалтики русские мозги. Чтобы уже через семь с половиной дней расплескаться по Пречистенской набережной.

– В смысле? – не понял Желябин, окончательно уставший к этому мгновению.

– На восьмой день пребывания в Москве Сукининису, который уже подал заявление, чтобы стать снова Сукининым, выстрелили в затылок. Просто никогда не нужно подряжаться на работу, которую не сможешь довести до конца. Говорят, потом один коллекционер в Вильнюсе был очень расстроен. После приключения с прикладным математиком Сукининисом он провел экспертизу своих бесценных произведений – выяснилось, что он имеет в коллекции три «квадрата» Кивлевича. Думал коллекционер, что облапошил кого-то: три картины по пятьсот тысяч баксов каждая – это просто юмор. Но по полмиллиона за рецидивиста Кивлевича – это явный перебор. Кивлевич-то недорого стоит – рама дороже его творения в несколько раз. Вот Малевич – тот подороже, до двадцати миллионов долларов доходит. Зато прикладной математик Сукининис и рецидивист-импрессионист Кивлевич поднялись на полтора миллиона. Как говорится, без лоха и жизнь плоха. А вы, Желябин, говорите – геноцид русской науки… Итак, расскажите мне все о Пикулине и Сопьяне. Начнем в порядке очередности. Кто есть Пикулин?

Встряхнув листы, которые до сих пор держал в руке, майор заговорил, смущаясь тем, что так увлеченно и складно, как у советника, у него не получается.

– Пикулин Александр Николаевич, семьдесят второго года рождения. Судим за вымогательство, пять лет отбыл в колонии общего режима, три года назад освободился, устроился в пятый таксопарк. – Желябин остановился для вдоха и продолжил в том же режиме нон-стоп: – В дальнейшем в правонарушениях не замечен. Проживает на улице Ленинградской, дом пятый, квартира десятая. Зарегистрирован там же. Когда в два часа и тридцать четыре минуты ночи чек выползал из кассы такси, за рулем «Жигулей» с номером сто шестьдесят шесть должен был находиться именно Пикулин. Все.

– Нет, не все. – Вынув из кармана и надев очки, Кряжин придвинул под них лист. – Он не был женат, у него в таксопарке работает дядя – Шельмин Геннадий Владимирович. – Отодвинул лист и вонзил взгляд в блокнот: – Малообщителен, друзей не имеет, спиртное не употребляет… – Подняв голову, советник поправил очки, которые ему совершенно не шли, в них он становился похож на завклубом, которого вот-вот сократят. – Вот что значит пять лет колонии общего режима, господа милиционеры. А «залетел»-то туда по пьяни! А еще говорят, что колонии у нас не для перевоспитания, а для изоляции от общества… Так, что еще… Жалоб на его трудовую деятельность в таксопарк не поступало, дорожно-транспортные происшествия отрицает так же, как и спиртное. Это и неудивительно, так как Александр Николаевич мастер спорта по автокроссу. Вот теперь все.

Желябин понял. Пару часов назад Кряжин дал одно и то же задание троим служителям закона Холмска, и каждый его выполнил по-своему, что позволило советнику составить если не полный, то приближенный к этому портрет искомого таксиста.

– Нам пора познакомиться с Пикулиным, – бросил Кряжин, сгребая бумаги со стола и упаковывая их в свою бездонную папку. – О Сопьяне поговорим в машине.

На улице Желябин не выдержал. Торопливо здороваясь с каждым, кто входил в ГУВД, шагая ему навстречу, он улучил момент, догнал советника и спросил:

– Иван Дмитриевич, как же так… Сегодняшнее убийство два месяца… А?

– Потом, – оборвал Кряжин, подбирая полы куртки для посадки на переднее сиденье. – Все потом. Сейчас – Пикулин и его сменщик.

Глава пятая

На кирпич он смотрел столько раз, сколько прикладывался к бутылке «Старки». Водка закончилась, но долгожданное опьянение, как гарантия облегчения понимания жизни, не наступало. Он посмотрел телевизор, пожарил и съел без аппетита три или четыре яйца – сколько точно, он не мог сказать. Вымыл посуду, протер со всех поверхностей в квартире пыль. Словом, делал все, что делал бы в свой выходной трезвым и без неприятностей. Когда на часах стрелки показали половину третьего, он уже точно знал, что завтра на смену не выйдет. Нужно сегодня же позвонить Илюшину – директору и Шельмину – дяде. В конце концов, он такой же человек, как и все вокруг, и имеет полное право на оплачиваемый больничный. Пятый таксопарк – не коммерческая конторка, а государственное предприятие, хотя и с аббревиатурой ОАО. Сейчас все или ООО, или ЗАО, или СП. И половина из них функционирует под флагом государства. Налоги платят? Платят. Илюшин не хозяин, а просто директор.

Да, так может повезти только раз в жизни. Поехать туда, куда клялся не ездить, заработать столько, сколько не планировал, забрать с «Полтинника» попутчика – и в итоге оказаться в квартире, залитой кровью, оставив при этом чек из кассы в кармане трупа!