Только сейчас Катерина заметила, что народ на сходке разделился на две, приблизительно равные группы. Одни поддерживали баламута Анисия, а другие, более спокойные, стояли за Марфу. Девушка с изумлением смотрела на все эти страсти. Не мог же кусок парчи, украденный у старосты соседней деревни, так их взволновать!
Пошумев и покричав вдоволь, сход вынес решение: чтобы не вышло вражды с соседями, путников задержать и вызвать урядника. Пусть он разбирается.
Услышав этакое решение, Захар, как и следовало ожидать, не сдержался. Ямщик подскочил к разрумянившемуся от жара справедливой борьбы Анисию и съездил кулаком по его физиономии.
Не ожидавший такого мужик пошатнулся и чуть не упал. Один из стоявших рядом сторонников Анисия, не теряя времени даром, ударил Захара под дых. И, когда тот согнулся пополам, навалился всем телом. Бросившийся было разнимать дерущихся Распутин не успел ничего сделать, как получил в зубы от очухавшегося Анисия.
Мирный настрой паломника тут же испарился. Схватив обидчика за бороду, Григорий от души ее дернул. Его противник взвыл и рухнул на колени, неистово тараща глаза.
Захар тем временем перекинул через себя напористого мужика и быстро развернулся к остальным. Сельские мужики думали недолго и, переглянувшись, двинулись на странников все разом.
– Прекратите! Остановитесь! – слышала Катерина крики матери, но никто не обращал на нее внимания.
Захар отступил на шаг и выхватил из металлических ножен свое неизменное оружие. Палаш произвел на мужиков должное впечатление холодным блеском своего узкого клинка. Они приостановились, утратив былую решимость.
Григорий тем временем так и стоял на месте, внимательно изучая оставшиеся в руке клочья анисиевской бороденки. Вид у него был до такой степени задумчивый и отрешенный, что даже звук выстрела не произвел на него никакого впечатления.
Рыжебородый мужик опустил свой дымящийся дробовик и обвел мрачным взглядом всех участников начавшейся драки. Рядом с ним стояла темноволосая Марфа, видимо, именно она успела сбегать за дробовиком и вовремя вернуться.
– Путников в поповский сарай, а ты, Анисий, завтра к уряднику отправишься, – решительно приказал рыжебородый.
Ружье в руках говорившего исключало возможность возражений как со стороны схода, так и со стороны путников.
– Знаю, кто парчу увел, – неожиданно прозвучал в тишине голос Григория. – Кто вздумал ее в сундуке проверять после нашего ухода?
– Аграфена, невестка старосты ихнего, – быстро ответила Марфа.
– Она-то и своровала, – кивнул Григорий. – Как поняла, на кого свалить вину можно, так и подсуетилась. Прячет ее теперь в своем приданом, к которому никто, кроме нее, не прикасается.
– Может, оно и верно, только ты-то почем знаешь? – задумчиво протянул рыжебородый.
– Прояснилось сейчас, как солнце из-за тучи показалось и дорожку осветило, – туманно ответил Распутин.
– Это не ты ли Григорий из Покровска? – вдруг сообразила Марфа, заинтересованно оглядывая паломника. – Отец Макарий мне о тебе сказывал еще в прошлом годе.
– Он самый, милая, – кивнул Григорий, одарив Марфу проникновенным взглядом.
– Пусть лучше мой старший к Проклу наведается, да они вместе у Аграфены в сундуке посмотрят, – обратилась Марфа к сходу. – Тому, что я от отца Макария слышала об этом человеке, у меня больше веры, чем Аниськиным вракам.