Напарник

– Ну, как знаешь.

Французы делали вид, что им безразлична беседа двух русских. Но Роман уловил, что при слове «Москва» у Мориса блеснули глаза.

– Ну что, будем собираться? – спросил Виктор после окончания ужина.

Морис сразу поднялся. Поль никак не мог оторваться от печенья, испеченного Жанной.

Бедная старуха при появлении чужаков забилась в свою каморку и не показывалась. За хозяйку была Анна, которая исполняла свои обязанности с присущим ей деловитым равнодушием. На страстные взгляды Поля она никак не реагировала. Но когда после ухода Виктора он попытался приобнять ее, она перехватила его средний палец и так заломила, что тот едва сдержал крик.

– Не делай так больше, – попросила она.

– Не буду, – пообещал Поль, кривясь от боли.

Анна выпустила его палец и продолжила убирать стол.

Роман усмехнулся.

– Эй ты, тебе смешно? – спросил его Поль.

Он был зол и хотел на ком-нибудь отыграться за свою неудачу. Этот молчаливый русский, далеко не атлет по комплекции, был подходящим объектом, и француз вызывающе уставился на него.

Роман промолчал. Но на пристальный взгляд Поля он ответил так, что тот потупился и сразу же вылез из-за стола, забыв про недоеденное печенье.

«С этим надо держать ухо востро, – подумал Роман. – Да и Морис мне далеко не друг. А учитывая наши с Виктором счеты, можно предположить, что никого из них не огорчит моя гибель. Разве что Анну?»

Он посмотрел на нее. Она снесла посуду к мойке, но мытье оставила старухе. Налив себе кофе, она присела на угол стола и закурила, чего раньше никогда не делала. Видимо, ее снедали какие-то мысли, но какие, понять было невозможно.

«Похоже, с Виктором у нее не все гладко, – подумал Роман. – Эта дурочка в него влюблена, а ему она что-то вроде универсальной служанки. Как всегда, он использует людей на полную катушку. В этом он мастер, ничего не скажешь».

Пора было собираться. Хотя чувство неуверенности так и не оставило Романа.

Он знал, что с этим чувством нельзя идти на дело. Оно притупляет внимание, ослабляет рефлексы, мешает правильно оценить ситуацию.

Но что-либо предпринимать было поздно. Решение принято, все детали состыкованы. Ничего не изменить.

В соседней комнате тихо, но грозно лязгало оружие.

Конечно, он может пойти и сказать Виктору, что остается.