– Сомневаюсь, что плавание на этой галоше будет удачным.
– Не переживай, Женя. Положись на меня.
Скиф лишь вздохнул. Ничего другого ему не оставалось.
Катер был запущенным, как жилище выжившей из ума старухи. Медная рында, висевшая на крюке, подернулась зеленью. Краска на рубке и надстройках облупилась, всюду проглядывала ржавчина. Придерживаясь за натянутый вдоль борта трос, мужчины добрались до входа в хозяйственный отсек и спустились вниз.
Внутри царил кавардак, пахло машинным маслом, крысами и перегаром. Перед открытым иллюминатором, выходящим на причал, стоял топчан, покрытый вытертым леопардовым пледом, а поверх пледа возлежал заросший щетиной старик, в котором угадывался «заливший сливы» Егорыч.
На полу валялись засаленные до тряпичной мягкости карты, окурки и бутылки. Стены каюты были увешаны журнальными страницами с грудастыми тетками и рок-музыкантами начала семидесятых, носившими пышные шевелюры. Опознав на портретах Яна Гиллана и Роберта Планта, Скиф ничуть не удивился тому, что Егорыч дрых в расклешенных джинсах той степени потертости, которая удовлетворила бы самый взыскательный вкус былых хиппи.
Разбудить его поливанием воды из чайника не получилось, но Ринат вспомнил волшебное слово и проорал в ухо бесчувственного Егорыча:
– Похмелишься?
Морской волк немедленно сел, хлопая глазами на нежданных гостей.
– Похмеляться не приучены, – прохрипел он, с трудом преодолевая качку, которую никто, кроме него, не испытывал. – А вот от небольшого аперитива не откажусь.
– Будет тебе аперитив, – пообещал Ринат, – но сначала поработаем немного.
– Вот джулай монин, – расстроился Егорыч. – А наоборот нельзя?
– Наоборот, это если я тебе аперитив в задницу через воронку залью.
– Ладно, джулай монин. Поработаем. Ай кэнт гет ноу сатисфэкшн.
– Тогда айда за плавсредством, – скомандовал Ринат. – Сберег?
– В целости и сохранности, как тот дирижабль, – заверил его Егорыч.
– Какой дирижабль?
– Свинцовый. Лед зеппелин.
Покидая каюту, Скиф посмотрел на коллаж из фотографий и подумал, что воздействие рок-музыки на массовое сознание советского народа до сих пор не оценено по достоинству.
Плавсредство – скатанную в здоровенный рулон резиновую лодку мужчинам пришлось вытаскивать на палубу сообща, такой тяжелой и неудобной она оказалась. Потом Егорыч прилег передохнуть, а Скиф с Ринатом раскатали лодку на берегу.