Да, это был тот самый «Ситроен», но возле него стоял не кто-нибудь из виденных Громовым кавказцев, а его бывший подчиненный Толик, которого он в шутку называл своим стрелком-радистом. Кругообразное движение, проделанное им, могло означать лишь одно. В руке Толик держал пистолет, намереваясь продырявить приближающуюся мишень, как это умел делать только он один. Главная проблема заключалась в том, что мишенью в данном случае являлся он, Громов.
Тормозить, разворачиваться или выхватывать оружие было некогда. Упав боком на соседнее сиденье, Громов тоже не выигрывал жизнь, хотя двигатель джипа заслонил бы его от пуль. Ведь стоит лишь его силуэту исчезнуть за передним стеклом джипа, как Толик переместит ствол чуть ниже, а то, что происходит с машиной, у которой на полном ходу лопаются простреленные шины, Громов знал на собственном опыте. Вернее, на опыте тех, кто так и не смог вырулить из своего последнего виража.
Даже не попытавшись сбросить скорость, он отпустил руль и выставил перед собой дорожную сумку. На ее дне лежал сложенный вдвое анилаковый бронежилет, который Громов в глубине души считал лишней обузой. Но, когда по сумке словно заколотили невидимой кувалдой, он по достоинству оценил преимущества сверхпрочного сплава. Их было пять – этих мощных ударов. Но пулям так и не удалось ни выбить спасительный щит из рук Громова, ни тем более пронзить надежную броню.
Когда потерявший управление джип с разгона ухнул вниз, Громов уже лежал на передних сиденьях, упираясь руками и ногами в противоположные дверцы. Он понятия не имел, с какой высоты ему предстоит лететь. И когда стремительный спуск после переворота кубарем наконец завершился, Громов не сразу поверил в то, что отделался так легко.
Толик так и не явился добить своего бывшего командира, то ли посчитав его мертвым, то ли решив не подставляться под пули. Постоял немного наверху и укатил прочь как ни в чем не бывало. Но Громов знал, что очень скоро им предстоит встретиться снова. Потому что нападение на дороге, ведущей в Мацесту, могло означать лишь одно: Толик тоже охотился за банковскими шифрами Аркадия Сурина. Что ж, значит, судьба…
Выбравшись из джипа, Громов полюбовался продырявленным дном сумки и начал взбираться по склону, прихватив с собой лишь револьвер да телефонную трубку. После падения его левая рука совершенно не годилась для таскания тяжестей, а в правой теперь должно было находиться оружие и ничего, кроме оружия. Весь остальной арсенал и вещи пришлось предоставить заботам доблестной милиции, которая должна была появиться на месте происшествия… с часу на час. Это у суетливых пожарников счет идет на минуты, а милиционеры, проведав о машине, съехавшей под откос, вряд ли бросят свою водку недопитой, а анекдоты – недорассказанными.
Дальше все было предельно просто. Сначала Громов поймал на шоссе попутку, которая вообще-то оказалась не попуткой, но сразу стала таковой, как только он убедил в этом водителя. К частной клинике на территории санатория Громов добрался пешком, чтобы не выдать свое присутствие шумом мотора. Было уже половина девятого утра, когда он увидел припаркованный рядом с больничным корпусом салатный «Ситроен» и взялся за ручку входной двери клиники. Сначала Громов убедился, что она зачем-то заперта изнутри на задвижку. Потом его внимание привлек характерный звук выстрела из пистолета с глушителем. Он поднял голову и увидел распахнутое окно. А к нему протянулась толстая горизонтальная ветвь растущего рядом платана.
Вот и все, никаких чудес. И вовсе не был Громов заколдованным, как заискивающе предположил застигнутый врасплох Толик. Он явно надеялся усыпить бдительность Громова. Даже товарищем майором его назвал, как в старые добрые времена. Да только те времена закончились. Новые настали. Злые.
– Какой я тебе теперь товарищ? – пренебрежительно бросил Громов спине Толика.
Он постарался не измениться в лице, когда тот приставил скальпель к горлу лежащего на полу Сурина и обернулся с нескрываемым торжеством во взгляде.
Громов и пальцем не пошевелил, потому что предпринимать что-либо было поздно. Выстрел не смог бы предотвратить короткого нажима остро отточенного лезвия. Оставалось блефовать, вот Громов и блефовал, произнося слова скучным, невыразительным голосом:
– Честно говоря, я тебе даже спасибо скажу, если ты прикончишь этого гребаного хакера. Не хочется с ним возиться.
– И вам не интересно узнать, куда он запулил миллиард с лихуем? – опешил Толик. Было заметно, что услышанное заявление его неприятно поразило. Такие лица бывают у игроков в покер, когда они, надеясь прикупить к своему джокеру что-нибудь стоящее, остаются ни с чем.
– Нет, – отрезал Громов. – Плевать я хотел на эти деньги. Чужие они. Для тебя они, может, что-то и значат, раз ты решил прибрать их к рукам. А для меня – пустой звук. – В подтверждение своим словам он презрительно сплюнул, хотя на самом деле во рту у него давно пересохло.
Толику не верилось, что он проиграл.
– Тогда предлагаю… – начал было он, но Громов не дал ему закончить:
– И предлагать мне тоже ничего не надо. Сделки не будет. Забудь об этом.
Блефовать так блефовать. Стоит противнику уловить хотя бы тень нерешительности на твоем лице, и выигрыш переходит в чужие руки. Толик своего бывшего командира расшифровать не смог, а потому сделал вид, что сдается.
– А что же будет? – поинтересовался он, отняв скальпель от горла Сурина.
Громов незаметно перевел дух и спросил в свою очередь:
ebooksa