— Да ты что, брат? У нас тогда полгорода бы без ширева загнулось.
За таким трепом они дождались, когда и к ним подползет фронт огня. В некоторых местах он расширялся до полукилометра, а к концу сузился буквально до тридцати метров. И когда казалось, что огонь скоро сожрет и эти остатки сухих зарослей, из дыма проявились две могучих фигуры. Теперь Рыбаки уже не бежали, они еле шли, шатаясь, и непрерывно кашляли.
— Ну, что, побегали? — спросил добродушно их Колодников. — Поехали теперь, прокатимся.
Отец и сын не сопротивлялись, только утирали с глаз могучие слезы.
Уже через час они давали показания Ольге Малиновской.
— Ну а что, баба хорошие деньги дала, за то, что мы этого шпендика прижучили, — степенно рассуждал Старший Рыбак. — Что ж не подкалымить.
С него сняли его тулуп, но от этого стало еще хуже. Терпкий запах немытого тела смешивался с устоявшимся запахом рыбы и гари, так что Малиновской, чтобы выжить, пришлось открыть окно.
— Убить человека, это для вас — подкалымить? — не выдержала Ольга.
Колесов усмехнулся своими, словно вырубленными топором губами.
— А, человека не жалко, человек тварь сволочная. Мне вот собаку свою стрелять жалко было. Всю жизнь со мной прожила, лет двадцать, потом умирать начала, уже и печенка через задницу вываливаться стала, вроде, и облегчить мучение ей надо. И все равно еле пристрелил, кое-как рука поднялась. А человек, он тварь поганая. Я бы половину соседей своих поубивал бы, тварь на твари сидит и тварью погоняет. Только и думают, как бы украсть что у тебя, собак отравить, да еще какую гадость придумать.
Ольга решила, что с философией пора завязывать.
— И сколько она вам за это дала?
— Двадцать кусков. Десять до того, десять вчера мы вот получили.
— Как вы его убивали? Когда, с кем — подробности?
— Да, как. Вошли вечером, он спал. Мы с Ванькой лупанули по стакану водки, девку в кухню выгнали, чтобы не мешались. Я веревку накинул, а сын держал. Он не долго мучился, децал то этот, быстро сомлел. Мелкий еще, силенок то нет.
— А что ж вы его так по изуверски в мешок затолкали?
— А там темно было, Ванька толкал, да я и не заметил, что он башкой за край мешка зацепился. А сынка не поймет в чем дело, давит. Так мы его и сломали.
После того, как Большого Рыбака увели, Ольга некоторое время сидела совершенно опустошенная. Это было против ее правил, но она открыла еще одно окно, заперлась в кабинете, достала из сейфа цветистую коробку с подарочной коллекцией бутылок, по сто грамм каждая, выбрала коньяк. Пропустив в организм пятьдесят грамм, она, не торопясь, выкурила сигарету, и только тогда велела ввести Наташу Челнокову. Через десять минут эта молодая вдова уже рыдала, пуская крупную, обильную слезу.
— Я же во всех комнатах обои сменила, навесные потолки сделала, раковину новую поставила!
— Но перед этим вы наняли Колесовых, и они задушили хозяина квартиры. И закопали его как собаку, в лесопосадке.