Она повернулась к невестке:
— Ну, Дашенька, утерла ты нос нашим мужикам! Только и разговоров на улице о тебе. За водой ходила, от колонки хоть не уходи! Расспрашивают, интересуются. Вот только до вас приходил Илья Костылев, хотел с тобой поговорить — не съездишь ли за сеном в деревню? Еле отвязалась! Поимей, говорю, совесть — человек отдохнуть приехал, а вы запрячь норовите. Хватит того, что нам помогают, так и вы лезете. Сдается мне, вечером еще раз явится.
Мужчины рассмеялись:
— Явится — встретим!
Они пробыли в Муроме две недели. Несколько раз ходили на местный рынок. Даша купила себе пуховый платок и пальто с пушистым воротником. Свекровь подарила ей валенки и теперь на улицах города она ничем не отличалась от муромских женщин. Вдвоем с мужем обошли все местные достопримечательности. С Ольгой Игнатьевной Даша побывала в церкви. Молиться она не умела, просто стояла и смотрела, как это делают другие. Война понемногу уходила из ее сердца, она теперь чаще смеялась. Только печаль в глазах не пропадала.
Ночью ударил мороз. Одна из яблонь в саду у Стаценко лопнула и звук был похож на выстрел. Даша вскочила мгновенно. Думая, что она в Чечне, крикнула:
— Стреляют!
В горнице сразу же зажегся свет. За несколько секунд Даша полностью оделась и выбежала из комнаты, оглядываясь в поисках оружия. Юрий выскочил следом. Свекор преградил невестке дорогу:
— Даша, это не выстрел. Дерево в саду от мороза лопнуло, вот тебе и показалось. Иди спи!
Она растерянно смотрела на него. Слова с трудом доходили до сознания. Адреналин кипел в крови. Юра обнял жену за плечи и повел к себе. Она обернулась в дверях:
— Пап, мам, извините, что разбудила. В каждом резком звуке выстрелы слышу…
Свекровь вздохнула:
— Господь с тобой, дочка! У нас тихо. Здесь не стреляют.
Свет погас. Даша тихонько плакала, уткнувшись в плечо мужа и прерывающимся шепотом говорила:
— Как засну, так эти проклятые горы в глазах встают. Я по ним лезу вверх, а добраться не могу. В винтовке патронов нет и вокруг мертвые лица. Особенно ярко вижу одно: огромная черная борода, глаза ввалившиеся, нос горбом, как у ястреба и губы кривятся в оскале.
Стаценко гладил ее по плечам и уговаривал:
— Это пройдет со временем. Обними меня крепко-крепко и спи. Я же рядом и тебя никто не тронет.
Молодые супруги вернулись в Москву. Пару раз сходили в театры. Первый раз в «Ленком» на «Юнону и Авось», второй раз во МХАТ на классическую «Чайку». Прогулялись по ВДНХ. Побывали в Третьяковской галерее и на Бородинской панораме. Вместе с родителями Даши встретили Новый Год. Третьего января выехали к месту службы. Даша сообщила полковнику Саранцеву о времени прибытия поезда по телефону.
Вера Григорьевна и Алексей Иванович провожали их до вагона. Стояли у двери, пока поезд не тронулся. Ехали Даша и Юра в купейном вагоне. Она сидела у окна, откинувшись на мягкую спинку и смотрела на проплывающие мимо дома. Он ласково обнимал ее за плечи, касаясь пальцами кожи на шее. Народу в вагоне было мало, но в их купе неожиданно вошли два кавказца. Один с сильным акцентом спросил:
— Одиннадцатое и двенадцатое места здесь?
ebooksa