— И где, если не секрет?
— В одном из подразделений морской пехоты, под Питером.
Вернулась Ольга Игнатьевна:
— Пойдемте-ка спать! Завтра наговоримся.
Старая комната Юрия была маленькой, но очень уютной. Он оглядел стены, сплошь увешанные старыми плакатами различных ансамблей и цветными афишами кинофильмов. Полку с потрепанными книгами, старенький катушечный магнитофон на тумбочке и настольную лампу с облупившимся синим абажуром:
— Мама все оставила, как было до училища. Каждый раз приезжаю и удивляюсь. Обои новые поклеили, а плакаты перенесли в том же порядке, как были.
Даша поцеловала его:
— Родители у тебя замечательные. Такие простые и душевные. В Москве таких людей редко встретишь. Давай им завтра поможем с дровами?
— Я уж подумал об этом. Надо помочь. Но может, ты дома останешься? Не женское это дело — деревья валить, да сучья обрубать.
Она шутливо уронила его на тахту и навалилась на грудь, провела пальцем по губам:
— Товарищ майор, а что вы называете «женской работой»? Вы же прекрасно знаете, что я могу выполнять практически любую работу.
Он легко перекатился и оказался сверху. Улыбаясь ответил:
— Беру свои слова назад и вы, товарищ сержант, завтра отправляетесь вместе со мной в лес. Будете обрубать сучья. Надо попросить у мамы одежку похуже.
При последних словах он крепко поцеловал ее и потушил свет.
Не смотря на уговоры Ольги Игнатьевны, на следующее утро Даша и Юрий отправились в лес вместе с отцом. Мужчины валили толстенные березы, осины и сосны, а Волынцева старательно обрубала сучья и стаскивала их в костер. Григорий Наумович тихонько спросил сына, глядя, как невестка ловко обращается с топором:
— И где она так навострилась? Ведь ты вроде писал, что городская…
— Она с рождения вместе с родителями по заставам моталась и умеет все делать.
Чтобы не терять время понапрасну, обед взяли с собой. В час дня Даша быстро и ловко разогрела на костре суп и пареную картошку с мясом. Крикнула мужчин:
— Обедать пора. Я все разогрела.
На морозном воздухе зеленые щи показались ей неземной по вкусу пищей. Она так и сказала свекру об этом. Григорий Наумович рассмеялся: