— Я могу взять ваши солнцезащитные очки? Я видела их в прихожей. У моих дужка отлетела.
Игорь пожал плечами, глядя на ее сумочку:
— Возьми. Пистолеты в сумке?
Стаценко покачала головой:
— Оружие в спальне под подушкой. Разряжать не советую, у меня есть запасные обоймы. Завтра купите утренние газеты. Вы узнаете, как будет убит Савин. Охрану забирайте с собой, мне она ни к чему.
Даша исчезла в шкафу и Рагозин вздохнул с облегчением. На протяжении всего разговора он не чувствовал себя хозяином положения. Эта женщина «давила» его, не прилагая никаких усилий. Игорь встал и поднялся в спальню. Отбросил подушку — на матрасе мирно лежали два «Макарова». Он поднял один из них и понял, что женщина сказала правду: оружие было заряжено. Положил пистолет на место и закрыл подушкой.
Спустился вниз. Надел свежую рубашку и легкий светлый пиджак. Позвонил по телефону своей охране и узнал, что они его ждут. Захватив барсетку, вышел из квартиры и сел в стоявший у подъезда «мерседес». Славик, закрывая за ним дверцу, сказал:
— Шеф, плохие новости…
Игорь быстро сказал:
— Садись рядом и рассказывай.
Едва охранник сел, Рагозин поднял шторку, чтобы водитель ничего не слышал. Славик вздохнул:
— Ты только не пори горячку, шеф! Я знаю, что Кирилл тебе как сын. Только сегодня рано утром он был у Багдасаряна. Сам видел, как этот толстожопый чурка его провожал из дверей подъезда.
Игорь закрыл лицо руками и помотал головой, все это время он надеялся, что женщина солгала. Теперь же понял, каким образом армянин постоянно опережал его. Почему с такой легкостью уходил из ловушек, где казалось и мышь не выскочит. На какое-то время он перестал слушать охранника…
Снова в памяти всплыло, как Олег и Кирилл бежали осенью из школы по опавшим листьям. Тот солнечный день, когда они вместе готовились к экзаменам, сидели на подоконнике, жевали бутерброды и болтали ногами. Как он сам привел Кирилла в офис после гибели сына…
Очнулся от воспоминаний, почувствовав, что его трясут за рукав. Славик повторил:
— Шеф, что делать будем? Я ребятам не рассказывал, так что ты решай сам, как быть. Слово даю, что никто ничего не узнает. Я понимаю, что он тебе дорог! Можешь просто прогнать, да и дело с концом.
Рагозин устало выдохнул:
— Не получится. Кирилл слишком много знает. Поступим, как с другими. Узнайте, почему он меня предал? Но сам я присутствовать не хочу. Обставьте дело, как автомобильную катастрофу. В глазах его родителей я должен быть чист.
— Будет сделано, шеф. Прошу прощения, как вам Оля?
Рагозин не сразу понял о ком идет речь, а потом улыбнулся и кивнул: