Дрессированная смерть

22
18
20
22
24
26
28
30

Через продолжительное молчание в наушниках опять прозвучал голос майора:

– По-моему, ты кое-что забыл?

– Я ничего не забыл, – отрезал Вежновец. – Ты привозишь контейнер, и мы эвакуируемся из района.

– В лагере боевиков заложники, – глухо напомнил Лавров. – Они не входят в твои планы?

– Ими займутся другие, чуть позже…

– Я не могу пойти на это.

– Да как ты не понимаешь! – взорвался Вежновец. – Нам ничего с ними не светит! – Он немного помолчал и продолжил более спокойно: – Руководство считает операцию завершенной. Контейнер со штаммами охраняйте… Это приказ! Ты что – забыл, в чьем оперативном подчинении находишься? У меня есть право снять с тебя командование отрядом. Все – конец связи!

* * *

Павел отложил микрофон и огляделся. В помещении стояла напряженная тишина, прерываемая лишь звуками, доносившимися снаружи. Десантники старались не встречаться с чекистом глазами. Один лишь прапорщик неотрывно сверлил его взглядом, в котором было и презрение, и сожаление, и даже какая-то жалость.

– Что смотришь? Два десятка человек в плену! Пойми – не я составлял план. От меня ничего не зависит. Слышишь? Ничего!

– Да уж понимаю. Сам бы ты еще что-нибудь похлеще придумал, – прапорщик резко вскочил и подошел к чекисту, уперев ему в грудь толстый палец, – запомни капитан: как скажет майор, так оно и будет. Сам я принимать решения не могу, но под тебя ложиться не стану.

– Будешь! Еще слово хоть скажешь – пойдешь под трибунал, – чекист с трудом оттолкнул могучую лапу спецназовца и выскочил наружу.

Вежновец был в бешенстве. Примерно такой реакции от десантников он и ожидал, но был не готов выдвинуть какие-либо убедительные аргументы в свою пользу.

Теперь оставалось только дождаться лейтенанта Барханова, чтобы сформировать группу и отправить ее навстречу майору, на людей, посланных прапорщиком, у Вежновца надежды было мало. Чекист чувствовал, что оставшиеся на аэродроме бойцы подчиняться станут только прапорщику. Чекист подумал, что прапор пользуется здесь большим авторитетом, видимо, за какие-то былые заслуги.

«Надо дожидаться старлея, а там видно будет. Каждый заместитель мечтает стать командиром», – твердо решил капитан.

Еще одна проблема – самолет. Из Москвы твердо и ясно дали понять, что от них в ближайшее время помощи не будет. Надо думать, как выбираться самостоятельно. Единственным средством для спасения оставался авиалайнер. Если и он окажется неисправным, тогда уже Вежновец не знал, что ему делать. Пешком до границы – об этом нечего было и думать: расстояние непреодолимое, да еще и с бородатыми талибами за каждым камнем. К тому же уже освобожденные заложники – африканки с детьми – не выдержали бы перехода. Об этом пути можно было забыть.

Существовал другой выход. Можно занять круговую оборону и удерживать аэродром до прилета вертушек, но интуиция подсказывала Вежновцу, что они не продержатся и пяти часов. Тем более где гарантии, что вертолеты не будут сбиты «стингерами» или же родной «иглой».

Окончательное слово было за пилотом и бортмехаником после их оценки состояния самолета, и теперь Вежновец направлялся к ним с твердым намерением выяснить все до конца.

В помещении, где находились пассажиры, стоял крепкий запах алкоголя. Пилот спал, уронив голову на сложенные руки, а бортмеханик раскуривал сигарету.

– Давайте пройдем со мной, – Вежновец сделал приглашающий жест рукой. – Мне нужна ваша консультация.

– Да ради бога, – бортмеханик поспешно поднялся с места. – А в чем дело?