— Сегодня погуляем, а завтра за работу.
— Что это?
— Книги. Одна о Большом театре и ее звездах. Вторая о творчестве Виталия Угрюмова. Третья книга самого Угрюмова о том, какой он хороший и пушистый, преданный искусству балета, трудоголик, любящий жизнь и цветы. Материалов выше крыши. Что-то еще добавит наш протеже Стасик Пестриков. У него в запасе пара ведер грязи и помоев гниют без дела. Пора превратить мягкого пушистого танцора в монстра и скандалиста.
— Опять?
— Не опять, а снова. Это наша профессия, Пашенька. Не смог заработать славу на наивных романах, зарабатывай ее жестким, беспощадным пером. Докажи всем, что тебе нет равных ни в одном жанре. Чистым белым листом внимания не привлечешь. Окуни его в дерьмо и дай ему громкое имя. Все мухи слетятся. Отбоя не будет.
Притворяться веселым он больше не мог. Сорвался с цепи и перебил посуду.
Когда сознание вернулось к нему, книги все еще лежали на столе, но Лены в квартире не было.
Тут что-то было не так.
Метелкин не мог понять элементарных вещей, а потому терялся.
Патологоанатом захлопнул толстую амбарную книгу.
— Есть еще вопросы?
— Извините, доктор, я еще в этих не разобрался.
— А что тут разбираться? Все ясно, как белый день. Умершего Акишина привезли в морг ночью. Никаких вскрытий по ночам не делают. Утром приехала дочь покойного, привезла заключение онкологического центра, где лечился Акишин. Нам и без вскрытия стало ясно, что старик прожил лишних полгода. К тому же родственники отказались от вскрытия. Это их право. Мы выписали свидетельство о смерти и подготовили труп к захоронению. Что тут непонятного.
— Я ничего не знал о существовании родственников. Акишин был одиноким человеком.
— Все мы одиноки, пока живы. Коршуны слетаются на падаль, когда есть чем поживиться.
— Возможно, вы правы. Извините.
Не солоно хлебавши, Метелкин вернулся в свою контору. Настя встретила его холодным взглядом.
— Ну что?
— Ничего, вскрытие Акишину не делали. У него был рак, он наблюдался в онкологическом центре. Но это неудивительно. Слепцов говорил твоей подруге, что Акишин при смерти. Так оно и вышло. Но даже из своей смерти он сумел сделать сенсацию. Удивительно другое. У Акишина появилась дочь. Вопрос. Если бы дочь жила в Москве, то о ней все знали бы. Если она приехала с периферии, то как успела попасть в морг в восемь утра, когда о смерти композитора стало известно в семь часов из утренних новостей. Позвонили? Кто? Он умер в девять вечера. Тело увезли в морг в одиннадцать. Милиция, протоколы. Никакой дочери среди свидетелей не было. Те двое, что сидели рядом с ним, испарились, и никто их раньше не видел. Может, позвонить Марецкому на Петровку? Ему проще разобраться в этой истории.
— Делать Марецкому больше нечего. У нас нет ни одной зацепки. Придется давать взятки.
ebooksa