Последними словами его были:»Успел гад опередить меня! И все же сдох!«
6.
Пожалуй, не существовало такого человека, который желал бы смерти Анны Дмитриевны, но судьба неумолима. После кошмарных событий с выстрелом в каминном зале, она так и не смогла восстановить свои силы.
Восьмого октября по ее просьбе был приглашен священник, и Варя переодела Анну Дмитриевну во все чистое. Она исповедалась и причастилась. Доктор Введенский не делал ей уколов и не давал лекарств. Друзьям, собравшимся в доме, он сказал, что Анна Дмитриевна перестала бороться за жизнь и он уже ничем ей помочь не сможет. Оставалось только ждать…
Многие плакали. Разговаривали шепотом и ждали. Священник пробыл в спальне около двух часов. Потом пригласил адвоката Анны Дмитриевны Павла Шмелева. Ему Анна Дмитриевна уделила пятнадцать минут.
Следующей на очереди была Вероника, но когда адвокат вышел, он попросил зайти в спальню Вячеслава Бородина. Близкие были немало удивлены странной последовательностью, избранной хозяйкой для прощания с близкими.
Артем зашел в комнату. Шторы задернуты, кругом горели свечи, в воздухе стойкий запах ладана. Анна Дмитриевна лежала на широкой кровати с множеством подушек, подпиравших ее спину так, чтобы она могла видеть все вокруг. Бледно-восковое лицо сливалось с белизной постельного белья. Опять Артем увидел тревожный взгляд темно-синих омутов, как в тот вечер, когда они познакомились. Эти глаза говорили куда больше, чем могли выразить слова.
Артем подошел к кровати, и она протянула ему руку. Холодная как лед, узкая рука, лишенная всякой жизни, пыталась сжать его пальцы.
— Жаль, что я так и не увижу новый фонтан Венеры. Но теперь это уже не имеет значения. Моя младшая наследница разорит усадьбу.
— Если мы с ней поженимся, я этого не допущу,— тихо ответил Артем.
— Ты помнишь свой тост, произнесенный на моем импровизированном дне рождения. Ты поднял бокал за исполнение всех моих желаний. Одно из них состоит в том, чтобы ты прожил свою жизнь счастливым человеком, а с Никой ты лишь нахлебаешься горя. Она тебе не пара. И Бог с ней, с усадьбой. Князья Оболенские стали частицей истории, о которой можно забыть. Сейчас совсем другая жизнь. Традиции, обряды и реликвии интересовали только меня. Они и умрут вместе со мной. Тебя ждет совсем другая жизнь, и ты должен найти себе женщину, достойную стать твоей второй половиной. Но это не Вероника.— Анна Дмитриевна достала из-под подушки конверт и протянула Артему.— Здесь Юлькино приданое. Теперь оно принадлежит тебе как человеку, которого она очень любила. Уезжай в Голландию. В Гааге ты найдешь того, кто обеспечит твое будущее.
Артем заглянул в конверт. Там лежали марки и документы.
— Я не могу это принять, Анна Дмитриевна. Жених Юли погиб вместе с ней, а я самозванец, который обманывал вас все это время…
— Не продолжай, мальчик мой. Меня обмануть невозможно. Подойди к платяному шкафу и открой центральную дверцу. Когда-то на нем висело огромное зеркало, но теперь его нет. Я давно уже сняла все зеркала, которые могут встретиться мне на пути в этом доме.
Артем подошел к огромному гардеробу и открыл дверцу.
— Внизу стоит картина. Достань ее.
Ему показалось, что он достанет портрет Юли — рама была точно такой же. Он вынул картину и словно в зеркале увидел свое отражение. В его руках оказался его собственный портрет, выписанный с большим мастерством и любовью. На нем он был изображен в кремовом костюме с вишневой бабочкой под белоснежным воротничком. Именно так он выглядел, когда четыре года назад ворвался в номер ялтинской гостиницы.
— Таким она увидела тебя впервые и таким она тебя полюбила на всю свою короткую и не очень счастливую жизнь,— еле слышно продолжала Анна Дмитриевна.— Этот портрет всегда висел рядом с ее портретом в твоей комнате. Она принесла его мне перед отъездом в аэропорт. Тогда в ее глазах стояли слезы. Уж я-то знаю, кого любила моя дочь, и вашу романтическую историю слышала не один раз. И когда вместо моей мертвой дочери пришел ты, то я тебя тут же узнала, несмотря на кровоточащие порезы на лице.
Артем положил картину на место и вернулся к постели умирающей.
— То, что лежит в конверте, принадлежало Юле. После ее смерти это должно принадлежать человеку, которого она любила. И не надо спорить со мной. Уже поздно. Я сказала все, что хотела сказать в этой жизни. А теперь мне пора отправляться в царствие небесное, где меня ждет дочка.— Она закрыла глаза, и ее губы тронула слабая, еле заметная улыбка. Дыхание Анны Дмитриевны остановилось.