— Я не знаю, что вам ответить.
— Не отвечайте. Подумайте. Вы все бросили в Харькове и вам не к чему возвращаться. Здесь вы найдете все, что нужно. Мне будет легче, если я сумею выполнить волю своей дочери.
— Хорошо. Я побуду у вас, пока нога не придет в норму, а потом мы вернемся к этому разговору. Мне не хотелось бы стать для вас обузой.
— Обузой? В этом доме нет мужчин. Нам с мужем Бог не дал сына, а мы так о нем мечтали!… Я хочу, чтобы вы стали хозяином, а не обузой. Имение запущено. Пять гектаров земли, конюшни, дом, гараж… Но я не хочу торопить вас с ответом. Не буду вас больше утомлять. Идите и отдыхайте. Я тоже немного подремлю. Илья Романович напичкал меня лекарствами, и я чувствую себя сонной мухой.
Артем встал. Голова женщины откинулась на спинку кресла и, глянув на него, она закрыла глаза. Ему показалось, что в глазах хозяйки он прочел мольбу и отчаяние.
Короткая встреча, оставившая сильное впечатление, еще долго не выходила из головы.
Он вернулся в свою спальню и вновь сел напротив портрета Юлии. Что же случилось тогда летом девяносто третьего в Ялте? Ответа он не знал. Одна его непростительная глупость перечеркнула все благие намерения. Кроме себя, он винить никого не мог. Ему опять повезло, а чем история кончилась для Юли и Вероники, до сих пор для него тайна.
На следующий день после ограбления ювелирного, он пошел на очередной риск. Неоправданный и лишенный всякого смысла. К вечеру явился в винный погребок, как ни в чем не бывало. Не пойман — не вор, хотя при желании его вполне могли вычислить. Но Пал Трофимыч и словом не обмолвился на допросе о своем новом знакомом. Парень казался ему чистым и не запятнанным, ореола над головой не хватало. Ну просто святоша…
За стаканчиком старик и поведал Артему, что к сейфу была подключена сигнализация, она сработала в караульном помещении банка, а там в этот момент никого не оказалось. Красный огонек, горевший на пульте, заметили случайно. Мало того, сами охранники ничего предпринимать не стали, а вызвали милицию. Те приехали слишком поздно. Пока поняли, что к чему, и только после этого вызвали кинологов с собаками. Ротозеям повезло, собаки оказались грамотнее сыщиков и взяли след. В парке нашли одежду и долго блуждали по набережной, пока собаки не привели их в ресторан «Сочи». Арестовали какого-то типа, под столом которого лежала сумка с деньгами. Большая часть выручки. Однако пропала очень ценная вещь. В сейфе лежало кольцо, специально привезенное из Амстердама для одного крупного воротилы из Киева. Колечко с редчайшим изумрудом оценивалось в бешенные деньги. Директор даже о выручке забыл, так, мелочевка, а за кольцо ему за всю жизнь не расплатиться. Пойманного мужика освободили. Он гулял в компании, и у него имелось железное алиби. К тому же кроссовки, найденные в парке, были сорок второго размера, а подозреваемый носил сорок пятый. В итоге, на ноги подняли всю милицию города и сейчас шустрят по гостиницам и проверяют частный сектор. Никто не сомневается, что грабитель очень опытный и работал в одиночку и быстро. Таких в Ялте нет да и в Крыму не сыщешь. Делом занялись серьезные ребята. Даже КГБ подключили. За колечко-то валютой платили, и немало. Директор на волоске висит, его в первую очередь подозревают. Без наводки тут не обошлось. Никогда еще в сейфе таких ценностей не держали. Странно только, почему он сигнализацию не отключил. А с другой стороны, это было бы слишком очевидно. Но он хорошо знает, какие оболтусы работают в банковской охране. Понедельник — выходной, вот те и режутся в карты, а пульт их не интересует.
Долго еще старик рассказывал о ночном происшествии, рассуждал, делал выводы, выдвигал собственные версии, а Артем думал о Юле и возможных последствиях. Колечко-то она на пальце оставила и вряд ли его снимет. Поторопился он с подарком. Чувства победили разум. А в таких делах ничего лишнего быть не должно. Работа работой, а страсти — страстями.
Простившись со стариком, Артем направился по улице Дражинского к гостинице «Ялта». С нее, очевидно, и начнут поиски. Самый многолюдный отстойник на южном побережье Крыма.
Он опоздал. Все обернулось намного хуже, чем он себе представлял.
Возле входа стояли две милицейские машины. На крыше одной из них вертелись синие и красные маяки. Артем не дошел десятка метров до центрального входа, как увидел выходящих из гостиницы Юлю, Веронику и двух милиционеров. Один из них носил погоны подполковника, второй — капитана. Девушки плакали. Юля поднесла платок к лицу, и Артем увидел на ее руке кольцо.
Теперь он уже ничего сделать не мог. Тогда он струсил и теперь сожалел об этом. Он, конечно, понимал, что девчонкам ничего не сделают, но на его след милиция выйдет стопроцентно. Они по наивности своей все расскажут. В итоге их отпустят, кольцо вернется к хозяину, а ему понаставят капканов и обложат со всех сторон. Вот что значит один глупый жест, незначительный и пустяковый, но способный сыграть роковую роль.
А он даже не знал адреса Юли. Где ее искать в огромном Ленинграде? И что он сможет сказать ей в оправдание? «Извини, дорогая, я вор, но ради тебя готов бросить свой промысел!«. Не бросит. Знал об этом и обещать не хотел. Видать, не судьба иметь порядочную женщину и жить, как все. Поздно себя переделывать.
В этот же вечер он сел на теплоход «Шота Руставели», заплатив стюарду наличными, и отплыл в Одессу.
Сейчас в его сознании возник новый вопрос:»А узнала ли его Вероника?«Он помнил ее вчерашний пристальный взгляд. Тогда ей было четырнадцать, сейчас восемнадцать. Из строптивой девчушки она превратилась в обворожительную невесту. Переходной возраст прошел, жизнь в ее годы пролетает, как ускоренная съемка, все мелькает и мало что оседает в памяти. Если только «Цыганочка» в ресторане? Нет, вряд ли. Вот только он мало изменился. Стал шире в плечах, возмужал, но между двадцатью шестью и тридцатью годами перемен происходит мало.
Нет, Ника не могла его запомнить. Четыре-пять встреч под южным крымским солнцем, когда кругом столько незабываемых впечатлений. Но еще имел место и финал истории. Милиция, арест и кольцо!…
Артем не стал ломать себе голову. В конце концов, Ника могла и обознаться, если ей что-то и вспомнилось при виде незнакомца с порезанным лицом. А сейчас и подавно, когда он весь в заплатках из пластыря.
Он еще раз глянул на портрет и, опираясь на клюку, отошел к окну. Серое небо, дождь и тронутые желтизной листья. На душе скребли кошки. В его жизни произошел какой-то перелом. Вот только он не знал, конец это или начало.
ebooksa