— Ах да! У тебя же две дочери. Я и забыл… Их уже видели вместе в городе в одном из ресторанов. Парень не хочет уезжать с пустыми руками. Не для того сюда приезжал. Тогда понятно…
— Ни черта тебе, Саня, не понятно. Это Ника вцепилась в него и, пока всю кровь из него не высосет, не отпустит. Мне его от души жаль. Он хороший мальчик и достоин лучшей женщины. Такой, как была Юля. А с этой он погибнет. Думаю, он и сам это понимает, но, опустив лапки, идет змее в пасть, как загипнотизированный кролик. У него доброе сердце.
Анна Дмитриевна была слишком возбуждена, и Трифонов решил перейти к деловой части своего визита.
— У меня к тебе несколько серьезных вопросов, Анна. Я не хотел тебя беспокоить, но есть вещи, которые мне без твоей помощи не решить.
— Хорошо. Я отвечу тебе на все твои вопросы. В конце концов, мне уже нечего терять. Вряд ли ты найдешь марки. Они уже уплыли.
— Кто тебе порекомендовал их купить?
— Полтора года назад один крупный предприниматель был объявлен банкротом. Наш, питерский. Начал хорошо, приватизировал завод и делал какие-то детали для самолетов. Быстро разбогател, купил эти марки в Лондоне на аукционе, отправил своих трех сыновей учиться в Оксфорд. А потом выяснилось, что наши самолеты никому не нужны, и их перестали делать. Естественно и заводы-смежники тут же вылетели в трубу. Антон Максимович Ракитский, так звали предпринимателя, решил поехать в Лондон на аукцион и продать марки. Учеба сыновей ему обходилась недешево, а у него даже личные счета в банке арестовали. Но кто-то очень старательно ставил ему палки в колеса, и он не получил вовремя новый загранпаспорт, а потом начались проблемы с визой. Когда у тебя арестовали имущество, то страны Запада перестают быть гостеприимными. Выехать на аукцион он не смог. К тому времени я уже решила отправить Юлю подальше от дома. И тут мне пришла в голову идея, что она сама может выставить марки на аукционе и обеспечить себе безбедную жизнь за границей. Историю о банкротстве я услышала от Паши Шмелева. Он вел дело о банкротстве как защитник. Но они его проиграли.
— Я знаю Шмелева пятнадцать лет и всегда считал его частным адвокатом, занимающимся семейным делами.
— Глупости. Ты никогда не интересовался делами людей, с которыми играл в преферанс и пил водку в моем доме. Шмелев был бы нищим, если бы занимался только моими делами и Нелли.
— Он еще и ее делами занимается?
— Саня, ты словно с луны свалился. Из-за Шмелева она потеряла своего мужа семнадцать лет назад. Павел был любовником Нелли, и муж их застукал. Он ничего не сказал и не устраивал скандалов, а собрал вещи и ушел навсегда. С тех пор Нелли живет со своими кошками, а Паша ведет ее дела и пару раз в неделю остается у нее на ночлег. Жениться на ней он никогда не думал, да и ни на ком другом тоже. Слишком свободолюбив. А Нелли тиран по натуре. С ней очень тяжело ужиться. Ее хорошо терпеть в небольших дозах. Она умна, эрудированна, но слишком высокого о себе мнения и всех вокруг считает дураками. Ника в нее пошла. Они очень хорошо понимают друг друга. Два сапога пара.
— Вернемся к маркам, Анна.
— Все очень просто. Ракитский — известный человек в городе. Мне не составило труда найти его и пригласить к себе. Он приехал. Показал мне марки и документы о покупке, «родословную», каталоги и акты экспертизы. Он просил за них четырнадцать миллионов. Мне же за картины давали только двенадцать. Ракитский согласился. Его прижали к стенке. Двенадцать миллионов, но в течение месяца. Он открыл счет на подставное лицо в банке своего приятеля. Мой покупатель картин переслал деньги на тот счет. После этого я отдала картины, а Ракитский — мне марки и написал дарственную. Вот и все. Спустя полгода Ракитский умер. Сердце подвело. Это я уже узнала из газет.
Трифонов ловил каждое слово, сказанное Анной. Они знакомы пятнадцать лет, и он считался другом семьи, но сколько нового он узнавал о человеке, с которым его связывали долгие годы дружбы.
— Скажи, Анна, а Паша Шмелев знал, что ты продала картины и купила марки?
— Нет, разумеется. Никто об этом знать не мог. Мой покойный муж и твой друг и тот не знал, что прячется под мазней девяти полотен, висящих в гостиной. Я и сама не знала. Мой отец рассказал историю этих картин перед смертью, когда мне уже перевалило за пятьдесят. И я эту тайну строго хранила даже от дочерей.
— Значит, Шмелев ничего не знал о марках и картинах, и Нелли ничего не знала?
— И до сих пор не знают,— уверенно заявила Анна Дмитриевна.
— Хорошо. Следующий вопрос. Где находились марки в момент весеннего налета на усадьбу?
— Там и находились. В библиотеке, в том самом швейцарском справочнике. Но грабители до него так и не добрались. Странно, конечно. Из этого шкафа сбросили на пол половину книг, а справочник не тронули.
ebooksa