— И опять ты прав, Рома.
Требухин достал из кармана листок и подал Пустовалову.
— Есть лакомый кусочек в твоих местах. На такой куш он клюнет. Дать только подержаться философу за краешек, он все одеяло на себя потащит. Вот тут его и накрыть.
— Философу?
— Кличка у Артюхова философская: Спиноза.
Пустовалов развернул листок и увидел личный счет Хлебникова. Цифра умопомрачительная. Он даже не поверил своим глазам. Хлебников уверял его, будто все деньги идут на благотворительность и нужды народа, а себе он оставляет гроши, из которых еще и ему проценты отчисляет. Какие, к черту, проценты! Тут одного процента хватит, чтобы твои внуки безбедную жизнь прожили.
— Эти данные достоверные?
— Копию делал директор банка. Только не спрашивай, как она ко мне попала.
— Дай мне время подумать, Дмитрий. Через пару дней свидимся. Я дам знать сам.
— Ясное дело, с ходу такие вещи не решаются.
Пустовалов сунул бумажку в карман и вернулся к своей машине. Тут не «Мерседес», тут вертолета мало. Пустовалов скрипел зубами.
Капитан Ершов дожидался начальника в приемной. Никто ему толком не мог объяснить, куда подевался майор. Распутывает дело об ограблении, вот и весь ответ.
Наконец он появился.
— Заждался, капитан? Сам знаешь, служба. Заходи.
Они прошли в кабинет.
— Поймал грабителей, майор?
— Поймал. Люди уже зарплату получают. Не хуже столичных сыщиков работаем.
Ершов оказался в некотором замешательстве. Неужели Артюхова взяли? Невозможно! Такого голыми руками не возьмешь.
— Ну что приуныл, капитан? Обдумал мое предложение?