– Ты оказался прав, – понизив голос, произнес Равшан. – Вчера меня опять разыскали те двое бойцов, которых Хромой посылал за своим другом. С ними был и третий, тот самый Гамид, о котором ты говорил в прошлый раз.
Ворон внутренне напрягся:
– Ты уверен, что это он?
– Конечно. Я же сам отвел всех троих к Хромому.
Ворон опешил: прежде Басаев никогда не допускал Равшана к себе.
– Ты встречался с Хромым?!
– Встречался. Хотя и не знал заранее, что увижу его. Когда меня разыскал один из тех бойцов, то велел мне доставить их в усадьбу Али Хамзатова. Его еще называют Рябой Али. Я согласился провести их. Тогда этот боец повел меня к Гамиду. Тот должен был принять окончательное решение. Мы встретились с ним в чайхане у автостанции. Это очень плохой человек: трусливый и злой. У него взгляд бандита, а не воина. Во время разговора смотрел на меня, как взбесившийся пес. Как только в горло не вцепился. Но все-таки согласился, чтобы я провел их к Рябому Али. Правда, в дороге от себя не отпускал, все время держался рядом. Боялся, видимо, что я сбегу. И успокоился, только когда мы вышли к дому Али.
Равшан замолчал, и Ворон вынужден был поторопить его:
– Что было дальше?
– Хромой даже вышел на крыльцо, чтобы встретить этого своего Гамида. Они обнялись и прошли в дом. Сперва все ели. Меня, правда, к столу не пустили, и Али подал мне еду на кухню. После ужина бойцы, которые сопровождали Гамида, вышли во двор покурить, а Хромой увел его куда-то в дом. Не знаю, о чем они разговаривали, но к утру Хромой заметно повеселел. Специально для всех несколько раз объявил, что отныне кафиры не будут чувствовать себя в безопасности в наших домах, каждый раз добавляя, что земля будет гореть у них под ногами. Гамид на это ничего не сказал, но после ночного разговора с Хромым он тоже выглядел довольным. Позавтракав, Хромой вместе с Гамидом и всеми своими людьми ушел из дома Али, а мне велел возвращаться в село, сказав, что, когда я понадоблюсь, меня найдут. Гамид почти все утро молчал и старался меня не замечать. Лишь когда они уходили, он злобно взглянул на меня. Наверное, еще в чайхане понял, что я раскусил его подлую суть.
За время общения с Равшаном Ворон достаточно хорошо изучил его характер и знал, что паренек, как и большинство сверстников в его возрасте, переоценивает свои аналитические способности, поэтому к собственным наблюдениям Равшана относился с большой осторожностью. Тем не менее он мысленно отметил для себя, что над причиной подозрительного отношения Гамадова к Равшану следует серьезно задуматься.
После этого Ворон задал Равшану еще несколько вопросов, касающихся охраны Басаева. Но эту сторону деятельности лидера боевиков, как и все, что связано с образом жизни Басаева, паренек знал довольно плохо. Из своего вчерашнего похода во временную ставку бандитского главаря Равшан запомнил только, что дом Али охранялся замаскировавшимися дозорными. Но на вопросы Воронина, сколько было этих дозорных и находились ли в доме другие охранники, ответить не смог. По лицу Равшана Ворон понял, что паренька беспокоит совсем другое, и, когда прямо спросил его об этом, тот ответил:
– Никому другому я бы не признался, но тебе скажу. Я боюсь этого Гамида. Он жаждет крови. И сегодня утром у него был такой взгляд, словно он точно знал, что в ближайшее время ее получит. – Он на несколько секунд замолчал, а потом заговорил снова, все более повышая голос: – Я знаю: русские считают, что чеченцы хотят крови. Но это не так! Мы больше кого бы то ни было устали от войны и от крови! А такие, как этот Гамид, не дают войне остановиться. Они будут убивать снова и снова, лишь бы война никогда не кончалась. Послушай, Ворон! – Неожиданно для вымпеловца Равшан схватил его за руку и притянул к себе. – Ты должен убить этого Гамида, иначе погибнет много ваших и наших людей! Он же не человек, а бешеная собака, которую надо пристрелить!
Пораженный невероятным совпадением, Ворон изумленно уставился в лицо Равшану. Три дня назад практически теми же самыми словами говорил о Гамадове его непосредственный начальник полковник Бондарев. И умудренный опытом руководитель оперативного отдела спецподразделения, и девятнадцатилетний чеченский паренек оказались поразительно схожи в своих оценках выпущенного на свободу террориста.
– Ты сделаешь это? Убьешь его? – продолжал наседать на вымпеловца Равшан, энергично тряся его руку.
Ворон попытался освободиться, но это ни к чему не привело. Тогда он сказал:
– Обещаю тебе: я сделаю все от меня зависящее, чтобы он больше никому не причинил зла.
Получив ответ, Равшан сразу отпустил руку офицера, но, все так же пристально глядя ему в глаза, напомнил:
– Ты обещал.
Ворон согласно кивнул:
ebooksa