– Твою мать! – не сдержался Доро– нин. – Продал, сука, за тридцать среб-реников.
– Боюсь, что не за тридцать, и не сребреников, – покачал головой Горбачев, – там делишки гораздо серьезнее. Он связался с криминальным бизнесом. Сейчас в Питере пошли разборки по этому поводу среди бандитов. И еще какая-то история с захватом судна в Балтийском море. Кажется, наш Родзевич и к этому имеет отношение. Только вот непонятно, то ли к контрабандному грузу, то ли к самому захвату.
– Ладно, разберемся, – зло остановил его Доронин, – сейчас я тебе посажу пару моряков с сухогруза. Пройди с ними вон туда и подбери тела троих убитых. Привезешь сюда, а потом двинемся на выручку шефа.
Когда катер ушел подбирать тела погибших, Доронин отозвал в сторону капитана Бойко.
– Вы вот что, Владимир Никандрович… Военным ничего про нас и бой на судне не говорите, чтобы не возникло множества лишних международных вопросов. Вообще никому не говорите, что у вас на борту был кто-то, кроме экипажа. Мы сейчас отправимся Торина выручать, а уж потом будем в Питере разбираться, кто за все это понесет ответственность. Самое главное – вы молчите о подробностях захвата и гибели «Охотска».
– А что, это нападение не случайное? – спросил Бойко, но, увидев удивленное лицо Доронина, поправился: – Конечно, не случайное, если вас прислали на охрану судна. Я хочу сказать, что в этом нападении есть что-то необычное?
– Есть. Продал нас кто-то из нашего питерского офиса пиратам с потрохами. Но вы молчите до поры до времени. Хорошо?
Глава 4
Вся группа собралась возле Горбачева, слушая его рассказ о прослушивании телефонных разговоров. Катер держал курс по навигатору на сигнал маяка Торина. Через час с небольшим спецназовцы рассчитывали быть на месте, но опасались, что могут появиться слишком поздно.
– Наш шеф достаточно хитер, чтобы дать себя запросто убить, – заявила Веденеева.
– Против лома, знаешь ли, нет приема, – ответил ей Горбачев уныло.
– Спокойно, ребята, – бодрым голосом сказал Привалов, – еще не факт, что к рекомендации Родзевича они здесь прислушаются и бросятся сразу же ликвидировать пленного.
– Володя прав, – поддержал Привалова Доронин, – если Андрей Петрович решился на то, чтобы сдаться пиратам в плен, значит, он все рассчитал.
– Согласен, – поддержал Доронина Корнеев убежденно. – Торин не такой человек. Он не станет вести себя опрометчиво. Уж я-то его знаю давно. Если он решился на такой рискованный шаг, значит, у него были основания полагать, что риск минимальный. Уверяю вас, что как минимум два выхода из опасного положения он себе наметил прежде, чем так поступить.
– А вы не предполагаете, что в плен он мог попасть не по своей воле? – раздраженный уверенностью своих товарищей, спросил Горбачев. – Элементарно мог оказаться раненым и не успеть вместе с вами укрыться на судне.
Ему никто не бросился объяснять ошибочность такого предположения, доказывая, что всемогущий и хитроумный Торин не мог позволить себя ранить, что он умышленно все рассчитал и принял, как всегда, единственное правильное решение. Спецназовцы промолчали. Даже Доронин, который был заместителем Торина и сейчас – единственным и полноправным командиром группы. Первым нашелся неунывающий Привалов.
– Ты не прав, Коля, – сказал он вкрадчивым голосом, как будто беседовал с душевнобольным. – Видишь ли, еще не было случая, чтобы Торину не удалось выбраться из самых опасных ситуаций.
– Хватит болтать! – приказал наконец хмурый Доронин. – Двигаемся на место, а там разберемся.