Закон мести

Максим искоса взглянул на немца, потом весь сжался, точно тугая пружина и, сделав несколько спокойных шагов, вдруг стремительно бросился вперед и обрушился на ненавистного противника всем своим весом. «Господи, только бы успеть!..»

Выскользнув из рукава плаща, в ладонь Генриха упала тяжелая рукоять пистолета, и крепкие пальцы крепко обхватили холодную сталь. И вот уже смертоносный ствол был направлен прямо в лоб ошалевшему от неожиданности Ишкевичу.

Мелькнувшая в воздухе левая рука Максима рубящим ударом сверху выбила на пол заточку, и тут же правая со страшной силой врезалась в челюсть замешкавшегося всего на долю секунду отморозка. Хрустнули сломанные кости. Ботинки Бармаша оторвались от пола и взлетели по дуге на полметра вверх. Сдавленно хрюкнув, мордоворот тяжело рухнул спиной на каменный пол. Последним аккордом прозвучал страшный удар ногой, в который Макс вложил всю свою силу и ненависть: словно сухое печенье, треснули шейные позвонки лежащего навзничь Бармаша, и тот, не приходя в сознание, тут же отлетел в мир иной. Он уже не услышал, как ночную тишину один за другим взорвали выстрелы, слившиеся воедино, как сраженный пулей Ишак рухнул на пол, увлекая за собой вниз заложницу, как несколько секунд спустя гигантское пепелище наполнилось пронзительными криками, громыханием тяжелых шнурованных ботинок и шипением раций.

Ворвавшиеся в зал бойцы СОБРа тотчас уложили лицом в сажу Максима и его телохранителя Генриха, заломили руки, защелкнули наручники, приставили к затылкам автоматы. Остальным участникам разборки было уже все равно – их души медленно поднимались к зияющей в прогоревшей крыше огромной дыре. Кому-то из них предстояло встретиться с богом, а кому-то – с дьяволом. Для Ренаты и террористов время остановилось навсегда.

Последними в здании появились майор Безукладников и полковник Кирилленко. Они приблизились к месту трагедии, посмотрели на распластанные на черном полу трупы, на набитый долларовыми купюрами «дипломат», на лужи крови, растекающиеся из-под тел Ренаты и Ишкевича, на вылезшие из орбит остекленевшие глаза Бармаша, на неподвижно лежащих под стволами автоматов двоих мужчин. Оба милиционера думали каждый о своем.

Майор Безукладников проклинал сегодняшний день, когда он, подчинившись этой кабинетной крысе Кирилленко, вынужден был бездействовать – вместо того чтобы отдать приказ на задержание террористов, вместо того чтобы освободить заложницу и не подвергать бессмысленному риску жизни двух парней, отчаянно пытавшихся вызволить из рук бандитов женщину и ребенка. Он резко повернул голову к полковнику и с ненавистью посмотрел на него. На губах Кирилленко играла едва заметная ухмылка. Майор скрипнул зубами.

– Это что?! – взорвался вдруг он. – Это боевая операция?! – Его трясло от негодования. – Завтра же подам рапорт!.. Лучше на зажравшихся нуворишей работать, чем выполнять приказы таких тупых продажных ублюдков! Господи, что произошло со страной?!! Кто в ней теперь заправляет?!

Полковник Кирилленко, не обращая никакого внимания на Безукладникова, возбужденно воскликнул:

– Замечательно! Просто замечательно! – Он поднял с покрытого гарью пола чемоданчик с деньгами. – Тройное убийство!.. Крымов! – Полковник повертел головой по сторонам.

– Я здесь, товарищ полковник, – отозвался коренастый парень в камуфляже и маске, подскочив к полковнику. Во время проведения операции все спецназовцы были на одно лицо и узнать их можно было только по голосам.

– Сегодняшняя операция не должна нигде фигурировать. Не было никаких заложников и освободителей! Ясно? Приказ сверху, из Москвы. – Полковник многозначительно поднял указательный палец. – Доведите его до каждого из бойцов.

Безукладников поморщился, словно от зубной боли, и отвернулся.

– Но, товарищ полковник!.. – неуверенно возразил Крымов, но тут же нарвался на свирепый резкий выкрик Кирилленко:

– Приказы, лейтенант, не обсуждаются!!! – Смерив спецназовца испепеляющим взглядом, Кирилленко сделал ему категоричный жест рукой, тем самым давая понять, что разговор окончен, и посмотрел на распростертого на полу под ногами Денисова, тело которого часто и сильно вздрагивало будто от холода. – Ну вот и все, делец, попался ты… Жаль только фрау твою! Красивая была женщина! – На тонких губах оборотня заиграла мерзкая усмешка.

Генрих, услышав из уст русского знакомое слово «фрау», неожиданно для охраняющего его собровца приподнял голову, стараясь оглядеться по сторонам, но немедленно получил чувствительный удар прикладом автомата в затылок и снова уткнулся лицом в черную пыль.

– Ентшульдиген битте, Макс… Ентшульдиген… – сквозь зубы простонал Гесслер, для которого сегодняшний день стал самым неудачным за несколько последних лет, в течение которых он не раз ходил по острому лезвию бритвы. Сегодня он опоздал с выстрелом – всего на миг, – но этого хватило, чтобы террорист с отвратительной бледной рожей по кличке Ишак успел надавить на спусковой крючок и убить заложницу. Фрау Рената была мертва по его вине. Он, профессионал, прошедший огонь и воду, мог спасти ей жизнь, но не сумел…

– Молчать! – Рослый боец СОБРа, не ограничившись тычком в затылок, наступил немцу ногой на спину.

– Алеша, поаккуратней с немцем. Подними его, чтобы не простыл.

Кирилленко внимательно наблюдал, как двое парней в камуфляже приводят в вертикальное положение иностранца, из разбитого носа которого сочилась кровь. Затем сержант обыскал иностранца, вытащил из кармана бумажник, в котором обнаружились деньги, паспорт, билет на самолет до Питера и удостоверение сотрудника секьюрити «Эссен-банка».

– Их бин дойчер… Май наме ист Генрих Гесслер… Их махе айне гешефтсрайзе! – высокомерно заявил немец, презрительно глядя на полковника.