Закон мести

– Майора Ветрова ко мне. Срочно, – а потом снова перевел взгляд на сидящего напротив, на стуле, крепкого плечистого парня в штатском.

– Какие-нибудь неприятности, Виктор Викторович? – спросил тот, внимательно разглядывая появившееся на гладко выбритом лице полковника странное выражение.

– Что? А, нет, все нормально, Олег… Надеюсь, что все нормально… – Кирилленко каким-то отсутствующим взглядом посмотрел на своего визави и поинтересовался: – Ты случайно не знаешь, где сейчас майор Северов, бывший командир СОБРа? Чем он сейчас занимается?

– Разве вы не знаете, Виктор Викторович?! – удивился парень. – Северов погиб, уже больше года назад. Странное, в общем-то, дело, криминальное. Есть версия, согласно которой его убрали те же самые люди, которые ранее убили его жену и дочь. Майора нашли мертвым, в собственной квартире. Согласно данным медицинской экспертизы, его убили тремя выстрелами в упор. Два в грудь, один – в голову. Потом облили труп кислотой и устроили в квартире пожар. От тела мало что осталось, практически одни кости, но патологоанатомы дали заключение, что убитым являлся именно Северов. Группа крови и прочее… Нет никакой причины сомневаться в достоверности заключения. Его похоронили рядом с женой и дочерью, на Южном кладбище. Уголовное дело, разумеется, завели, и сейчас это бесперспективный «глушняк», висит у «убойщиков», как гиря. Сами понимаете, шансов найти тех, кто это сделал, мягко говоря, чрезвычайно мало…

– Почему я только сейчас впервые об этом слышу?! – засопел Кирилленко, недовольным взглядом уставившись на собеседника.

– Так ведь вы тогда, кажется, в отпуске были… В Грецию вместе с женой ездили… Да и на тот момент… Он ведь уже полгода как в органах не работал… – растерялся парень в штатском. – Подполковник Ведякин в курсе, разве он не докладывал вам?

– Ведякина отправили на пенсию на следующий день после моего возвращения из отпуска, сам знаешь! – рявкнул полковник. – Мы с ним буквально двумя словами перебросились, и больше он здесь не появлялся… Ладно, шут с ним, с Северовым! В конце концов, действительно, на момент смерти он уже не работал в органах МВД, – понизил Кирилленко голос. Достав из кармана форменного кителя белый носовой платок, он промокнул им выступившие на лбу капли пота. – Вернемся к нашим баранам. Кто был тот несчастный, которого грохнули вместо Бармаша в подъезде его дома?

– Некто Сурков Петр Константинович, пятьдесят второго года рождения, ранее не судимый, – сверился с записями в блокноте парень. – Женат, имел четверых детей, до последнего дня одиннадцать лет подряд работал в морском торговом порту, начальником инструментального цеха. Ошибочка вышла, товарищ полковник… В нашей работе иногда такое случается. Исполнитель уже наказан, поедет в Выборг, на завершение дела с таможенниками. Парень толковый, думаю, надо дать ему шанс реабилитироваться за промашку.

– Где сейчас Бармаш?

– Неизвестно. Прячется где-то, боится нос высунуть. Я уже распорядился насчет вокзалов и аэропорта. Если его фамилия появится в списках пассажиров, я буду знать об этом уже через пять минут, и мы его немедленно возьмем. К розыску подключены также несколько осведомителей из бандитской среды, но пока все они говорят только одно: после убийств Винта, Седого и Шварца бригада Бармаша бесследно растворилась, а контролируемые ею фирмы сейчас платят мзду «быкам» Красавчика.

– Мне нужен Бармаш! Ты понял, Олег? Делай все, что угодно, переверни вверх дном весь город, но Бармаш должен быть найден! Как только разыщешь – немедленно ликвидировать, быстро и без осложнений… Лучше всего, чтобы он просто пропал без вести. Хватит уже мне крови и всяких раздавленных электричкой «жмуриков»!.. С такой дилетантской практикой надо кончать. Поменьше шума!

– Понял, товарищ полковник, – кивнул парень в штатском. – Можно идти?

– Иди. – Кирилленко небрежно махнул рукой в сторону выхода и, откинувшись на спинку кресла, проводил своего агента задумчивым взглядом, пока за ним не закрылась дверь.

Глава 40

«Можно, конечно, выпендриться, – думал молоденький сержант милиции из компьютерного отдела, грызя ноготь и разглядывая результат повторной дактилоскопической экспертизы. – Можно прогнуться и сравнить «эти» пальчики с «теми». Хотя, с другой стороны, не всякий прогиб может оказаться удачным… Не всякая инициатива поощряется. Известно же, что она наказуема. Сделаешь доброе дело, а потом сам же по шапке и получишь…»

Повторная экспертиза, как и следовало ожидать, дала отрицательный результат. Это означало, что снятые с руля темно-синих «Жигулей» отпечатки пальцев, обнаруженные во время усть-лужской операции, в картотеке питерского УВД снова не значились. То есть их владелец за прошедшее время, по имеющимся в разработке следственных органов делам, нигде не проходил и нигде «наследить» не успел.

Но оставалось еще несколько дел, которые значились в картотеке под грифом «секретно», и по известному приказу начальника РУОПа их категорически запрещалось трогать и идентифицировать, поскольку считалось, что они предназначены для Центра. Сами документы полковник Кирилленко забрал лично и в Центр уже, наверное, переправил. Но «пальчики» остались в компьютерном архиве с пометкой как неидентифицированные и «висели» там, никому уже в питерском РУОПе не нужные, а в принципе, о том, что они сохранились в компьютере вообще, кажется, не знал никто.

Это была темная история, с этими «секретными» делами. Ведь даже если раскручивать их предстояло Центру, почему бы не проверить отпечатки. Похоже, начальству и так было известно, кому они могли принадлежать. Однако оно по каким-то причинам не стало добираться до этого таинственного владельца, а придержало дела до лучших времен.

В вопросы, касающиеся компетенции начальства, а особенно такого, как полковник Кирилленко, лезть никому не хотелось. Все сделали вид, что так и надо, и об имеющихся нескольких «секретных» делах постарались забыть.

Не в меру любознательному сержанту не столько хотелось действительно угодить начальнику, которого он, как и большинство в Управлении, не любил и побаивался, сколько его разбирало любопытство. И помучившись некоторое время сомнениями, он все же решил провести сравнение на свой страх и риск: «А вдруг?! Чем черт не шутит? Может, у людей руки не доходили?»