Он прислушался: на веранде продолжался разговор. Слов нельзя было разобрать: был слышен лишь гул различной тональности. Сердце Половцева вдруг бешено запрыгало в грудной клетке.
Он подошел к окну: во дворе никого не было видно. Если Андрей сейчас наблюдает за домом, он обязательно приметит вылезающего из окна отца. И все же воспользоваться именно этим окном было опасно. А вдруг кто-нибудь из «друзей» сидит сейчас на крыльце?
В комнате было еще одно окно, которое закрывал старый комод, на котором стоял телевизор. Это окно выходило прямо на шоссе.
Литератор подошел к нему и, сдвинув телевизор в сторону, осторожно отогнул штору. На обочине шоссе стояло два автомобиля: «Волга» и «Жигули», кажется, «девятка». Рядом с автомобилями никого не было.
«Я ничего не теряю, — думал Половцев, раскрывая окно и стараясь при этом не шуметь. — Даже если они меня схватят, что они мне сделают? Имею же я на это право в собственном доме?!»
Когда окно под напором массивного тела литератора с хрустом раскрылось наружу, он даже не поверил, что сейчас убежит. Это было бы слишком просто. В висках стучали паровые молоты, руки дрожали от слабости.
Он не удержался на подоконнике и рухнул прямо в куст шиповника, немедленно с радостью вонзившего в него все свои шипы. Но Половцев даже не почувствовал боли — так велико было его волнение.
Он буквально дополз на брюхе до штакетника. Где-то здесь должна была находиться дыра: штакетины держались на одном гвозде. Найдя дыру, он попытался просунуть в неё свое тело. Если Половцев-младший пролезал в эту дыру, не останавливаясь и даже не снижая скорости, то Половцев-старший мог просунуть в нее только голову и плечи — его зад, зад человека умственного труда, не проходил ни при каких обстоятельствах.
Обливаясь потом от напряжения и волнения, Половцев избегал смотреть назад: он просто боялся увидеть стоящих позади себя «друзей», весело перемигивающихся и указывающих пальцами на его тюленье тело.
Вцепившись обеими руками в штакетины, он неожиданно для себя легко вырвал их из забора вместе с гвоздями. («Ведь могу еще!» — радостно затрепетало сердце чуть выше желудка.)
Перед тем как юркнуть в проход, он оглянулся. Из окна выглядывал бледный Богдан Григорьевич, а молодой человек, которого литератор завалил в лесу, как медведя, уже стоял на подоконнике, готовый прыгнуть вниз.
Половцев нырнул в лаз и побежал к шоссе.
Проскочив между припаркованными автомобилями и перекатившись через асфальт буквально в нескольких сантиметрах от бампера первой машины целой колонны военных грузовиков, он нырнул вниз по склону, натыкаясь на молодые сосны и ели и ломая их, как боевая машина пехоты.
Самым главным для литератора было сейчас не угодить ногой в какую-нибудь яму и не упасть. Только точность движений его тяжелых ног и совсем немного везения могли увенчать этот побег успехом.
И все же у Половцева был один шанс из ста. Странно, но ватные от волнения ноги его работали на редкость слаженно, словно это не толстяк-литератор бежал под уклон, а какой-то сорванец, вообразивший себя Тарзаном. Однако и это не спасло бы Половцева, если бы не колонна военных грузовиков, едущих на большой скорости с небольшим интервалом между машинами…
Никто из преследователей не решался броситься между грузовиками (действительно, этот придурковатый литератор не стоил их жизней!). Они лишь с нетерпением ждали, когда колонна пройдет. Грузовики подарили Половцеву секунд пятнадцать-двадцать. Но в запасе у литератора было еще знание леса, его тропинок и оврагов…
Ему нужно было только дотянуть до первого холма: там находилось несколько воронок и небольших канав, поросших по краям черничником и мелким кустарником. В этих канавах можно было затаиться.
Когда Половцев уже достиг холма, он услышал сзади треск ломающихся сучьев и крики: «друзья» бежали по склону, выкрикивая в адрес беглеца что-то совсем нецензурное.
Предприняв отчаянный рывок, он постарался скрыться из поля зрения преследователей, взяв резко вправо. Где-то здесь была одна из воронок, по форме и размерам напоминавшая могилу, которую маскировал густой черничник и которая была скрыта от глаз, как волчья яма. Половцев никогда не знал точно, где именно она должна находиться. Но в этот раз ноги несли его прямо к этой «могиле», словно кто-то толкал его вперед…
Не добегая до нее нескольких шагов, литератор, как заправский разведчик, который всегда успевает в самый последний момент и ничего не боится, рыбкой нырнул в черничник, стелющийся по склону сплошным темно-зеленым покровом.
ebooksa