Ощутив, что он проваливается сквозь жесткие кусты в пустоту, Половцев радостно подумал о том, что, возможно, теперь преследователи не найдут его. Они обязательно побегут дальше, к небольшому оврагу. Но думал он так только мгновение. Волна густого хвойного настоя вперемешку с острой болью внезапно хлынула в мозг прозаику, и он тут же ощутил лицом сырой песок и твердые, словно железо, хрящеватые корни сосен.
Из глаз его брызнули звезды, и он потерял сознание…
— Ну где он? — пытаясь выдержать спокойный тон, спросил майор вернувшихся лейтенанта и Пивня. Борис Борисович возлежал на диване, на котором еще недавно отлеживался избитый Половцев. — Что дышите, как псы гончие? Укатал вас литератор?
— Литератор? — переспросил Богдан.
— Да уж, этот дядя — прозаик. Надо бы знать: муж нашей Елены Максимовны пописывает что-то в журналы.
— Ах да, верно, бумагомаратель…
— Так где «бумагомаратель»? Вы его часом не…?
— Пропал, как сквозь землю провалился. Весь лес обыскали, — сказал лейтенант, разводя руками.
— Да, вот тебе и «живец»! А ты, Богдаша, говорил, что он — тюфяк, увалень. А увалень ноги от вас, спортсменов, сделал.
— Может, он залег где в валежник, а потом уполз, как крыса! — мрачно сказал Богдаша, кусая свои обвислые ярко-рыжие усы.
— Ну уж и крыса, скажешь тоже. Он, брат, как всякий человек, жить хочет. И не столько жить, сколько выжить. Увидел ваши рожи и деру дал… Ладно, вынырнет где-нибудь поблизости. Главное сейчас мальчишка. Уверен, что он где-то рядом. Богдан, давайте в лес. Валя, опиши мальчишку Богдану. А я здесь полежу, что-то ломает меня…
Половцев открыл глаза: ничего не было видно. «Где я? — подумал он. — Это ночь или я уже умер?»
Охая и по-стариковски тяжело вздыхая, боясь потревожить свое многострадальное лицо, которое у него набрякло в нижней части и стало подобно горячей пуховой подушке, прозаик высунул голову из «могилы» и огляделся по сторонам.
Вокруг никого не было. По положению солнца над соснами он определил, что еще около четырех часов дня.
Половцев никак не мог вспомнить, что ему снилось. Каждый свой шаг до этого приземления в «могиле» лицом в песок и корни он уже восстановил: он помнил даже кислый привкус во рту от жестких и тупых ударов одного из «друзей» Но что тогда он никак не мог вспомнить?…
А то, чего с ним не было! То, что действительно произошло с ним, но только не здесь под васкеловским небом и соснами, не в этом трехмерном и потому уже ограниченном пространстве. Это произошло с ним ТАМ. ТАМ с ним опять говорил человек, от лица, головы которого исходил нестерпимо яркий свет.
Вот и сейчас Половцев отчетливо чувствовал чье-то присутствие за спиной. Он резко обернулся. Никого. И в то же время кто-то был здесь, определенно был…
Вдруг он подумал о сыне и понял, что то главное, о чем сейчас вспоминал, касается Андрея. Он еще сможет застать мальчика у дота, если, конечно, очень поспешит.
Пригибаясь к земле, Половцев побежал к шоссе, чтобы лересечь его метрах в трехстах от дачи и дальше двинуться к доту. Но внезапно литератора озарило: у пионерского лагеря, расположенного на берегу озера в полукилометре от дачи, есть небольшая понтонная пристань, к которой привязаны лодки. На лодке он бы мог гораздо быстрее добраться до того места, где его ждал Андрей.
Половцев развернулся и бросился к лагерю. Что-то (или, может быть, действительно кто-то?) вставшее над его разумом и волей, властно и неудержимо гнало его к пристани.
ebooksa