– Ну так что? Начнем шутить? Или ты хочешь мне что-то сказать? Последнее слово?
– Лучше – доброе. Оно и кошке приятно.
– Ты отважен, Дронов. Но это тебя не спасет. Это никогда никого ни от чего не спасало. Но давало иллюзию свободы. Что вся наша жизнь, как не иллюзия?
– Ты убил Сен-Клера...
– Он сам себя убил. Потому что очень этого хотел.
– Ты помог ему в этом.
– О да. – Фрэнк снова засмеялся, и усиленный стереосистемой и размноженный звук его голоса словно раздробился на тысячи, миллионы осколков в той зеркальной пустоте, что окружала меня. – Грешно не помочь человеку в главном деле его жизни. Помнишь? «Кто был ничем, станет всем!» Чтобы стать для кого-то в с е м – нужно его убить. Но нет, все не так просто!
В душе каждого человека, на самом ее заветном донышке, спрятана его собственная смерть. Как и вера в свое бессмертие. Мне приходилось делать немногое – лишь поменять эти заблуждения местами... Смерть и бессмертие... Только и всего. А еще... О, это рождает особое, изысканное удовольствие... Человек, приговоренный к скорой гибели, уходит от тебя умиротворенный и успокоенный, ибо ему больше ничего не грозит в этом мире! Ничего! Ты скоро сам почувствуешь, как станет легко!
– Я не тороплюсь.
– «Не тороплюсь...» Смерть никто не торопит. Но сама она успевает ко всем.
Глава 75
Напыщенную фразу Брайта я оставил без внимания. Мистификации хороши в романах, да и то – для людей с воображением... Впрочем, мир действительно переменился. Люди не просто желают – жаждут чудес в нашем рациональном безвременье... А когда все дозволено и «бога нет», они готовы верить во что угодно.
– «Королевство кривых зеркал... Я так долго тебя искал...»
– Ты что-то бормочешь?
– Пою.
– Ты грустный человек, Дрон. Зачем тебе песни? Они – пустое. Почти как людские души.
– Кому как. С девушкой ты работал здесь, Фрэнк?
– С вашей взбалмошной русской?
– Да.
– С которой? С той сумасшедшей журналисткой?
ebooksa