Иллюзия отражения

– В какой? – не сразу понял Вересов.

– Спасателя.

– Попрошу. Мне пора.

Мы пожали руки.

– Бог тебе судья, Олег.

– Он всем нам судья, Женя. Всем.

Я остался один. Океан, казалось, еще спал, и волны плескали в берег едва-едва, словно опасаясь разбудить до поры грозную неуправляемую мощь, что таилась в его величавом покое.

Глава 85

Ночь перед рассветом всегда видится мучительной и огромной. Усталость тяжелым ватным комом пригибает к земле, и кажется, ты вынес эту ночь только чудом, и хочется забыться, уснуть...

А вот это было бы безрассудным. Пока в голове убийственная информация, которую можно изъять болью или дурманящим снадобьем, я в опасности. Как в опасности и все те, что побывали в зеркальном лабиринте.

Перед встречей с Арбаевым еще одно хорошее дело я все-таки сделал. Узнал у Даши Бартеневой коды доступа к информационной кладовой медиа-корпорации «World News». И захватил ее компьютер со спутниковой связью и телефон.

В город не поспешил. Особняк, где укрывали девушку Катю, стоял в непрезентабельной западной части острова; я закинул сумку с компьютером за спину и побежал по плоскогорью в самую глушь. Было около девяти утра, когда я добрался до свалки отслуживших свой век автомобилей; справа располагался карьер и заброшенные века три назад каменоломни: некогда из белого известняка здесь был выстроен античный город, затем на его месте появился средневековый. Последнее, что было построено, – крепость Ла-Гросса; потом остров потерял значение торгового центра и места пополнения припасов для кораблей, пересекавших Атлантику, пришел в упадок и забвение, пока уже в новейшее время не превратился в круглогодичный курорт.

Автосвалку я обогнул краем, прихватив из одного кабриолета довольно приличное сиденье; спустился вниз к каменоломням, нашел неприметную расщелину, углубился, разложил сиденье и улегся. Ни змей, ни пауков опасаться не приходилось: прихотью природы на Саратоне их не было вовсе.

Ломиться в эфир сейчас, когда близ острова барражируют американский «Аякс» и наш «Ту», не было никакого смысла. Оставалось ждать. Недолго. Как только девочка Катя покинет Саратону, «Ту» уйдет, уйдут суда поддержки, и американцы перестанут жечь керосин: тронутся сопровождать. Но для верности следует выждать часов восемь. Признаться, перспектива спокойного восьмичасового сна меня ласкала, как прохладная вода близкого оазиса – разгоряченного странника пустыни. Но спать я отчего-то не мог вовсе.

Лежал и смотрел в темную пустоту. Возможно, я и засыпал, и снились мне какие-то заброшенные города, по которым я бродил бессмысленно и бездомно... А потом снова темнота, и снова – метания по пустым улицам, среди обветшалых строений и покинутых домов... Говорят, это нервы.

К работе я приступил во второй половине дня. Включил компьютер, ввел пароли и через Интернет вошел в базу данных корпорации. Досье высокопоставленных особ, как и досье их чад и домочадцев в «World News», регулярно пополнялись. Сначала я выкачал информацию о тех, кто бывал на Саратоне; потом – на людей, чьи родители могли заинтересовать Али Латифа в его схеме; постепенно список выстроился, я перепроверил его, варьируя фамилии возможных «потерпевших» по разным признакам, начиная от доступа родителей к секретам и тайнам и занимаемой должности и заканчивая проверкой их банковских счетов и состояний на данный момент.

Постепенно я начал понимать, что за махина – эта информационная корпорация: словно волшебная палочка феи, она могла вознести любого из смертных на самый высокий подиум, в самый центр общественного внимания... Гениальные продюсеры, режиссеры, сценаристы могли сконструировать из одной и той же информации волшебный коктейль: для одних – пьянящий, для других – убийственный. В зависимости от прихоти постановщика. Так создавались гении и злодеи, тираны и спасители, мучители и герои... Это был целый мир, и он был красочен, соткан из сказок и грез и оттого казался яснее и могущественнее настоящего.

Я надиктовал на автоответчик телефонного аппарата сорок восемь сообщений. В каждом – имя и дата рождения. Потом соединил телефон с компьютером, вошел в программу сокрытия абонента – такая предусматривалась корпорацией, если кто-то из ее корреспондентов был «на крючке», но должен был незамедлительно сообщить важную информацию, причем так, чтобы его не обнаружили: звонок пускался через систему телефонов-автоматов США или Европы: тем самым ни номер, ни месторасположение абонента отследить и отыскать было практически невозможно.

В досье были зафиксированы не только телефоны заинтересовавших меня людей, но и образцы речи каждого; я ввел программу, способную идентифицировать абонента по голосу: нужно было быть уверенным, что сообщение попало именно тому адресату, которому предназначалось. Свой голос «компьютерной версткой» я изменил на приятный дискант.

Все мои звонки адресовались на домашние телефоны и личные мобильные «бриллиантовых деток»; звонки на каждый адрес должны были повторяться каждые десять минут: так повышалась вероятность, что рано или поздно человек, получивший установку на самоубийство, получит и пароль, освобождающий его от тяжких чар мутного зазеркалья. Ну а если кто-то услышит свое имя и дату рождения несколько раз, не беда: решит, что все это – затянувшаяся и неумная шутка.