– Нет.
– Немного супа?
– Да.
Обед был скромным. Овощной протертый суп, запеченная рыба, несколько сортов сыра, взбитые сливки с фруктами на десерт. По правде сказать, аппетита у меня не было. Принятый единым духом стакан ржаной породил в усталом моем мозгу вялую дурашливость; в голове, пустой и гулкой, болталась грассирующая фраза вождя мирового пролетариата: «А вас, батенька, мы расстреляем! Только перед этим выпейте-ка чайку! И – непременно с сахаром!»
После обеда господин Сен-Клер пригласил меня выкурить сигару. Мы переместились в кресла за маленький столик; солнце уже зашло, но закат продолжал полыхать, окрашивая океан золотым и алым.
– Надеюсь, господин, Дронов, вы догадываетесь, почему я вас пригласил?
– О да. Сначала мне нужно написать расписку?
– Расписку?
– Ну да. Кровью.
– На вас действует закат.
– Может быть. Скажите, барон Сен-Клер, с Али Латифом вы встречались здесь же?
– Встречались? Может быть, вы мне скажете, о чем мы могли беседовать с этим пастухом? – с улыбкой спросил Сен-Клер.
– О деньгах. В этом году в Афганистане собран рекордный урожай опия. Что-то около четырех тысяч тонн. Четыре миллиона килограммов. Четыре миллиарда граммов. Чтобы сильно не путаться, примем, что стоимость грамма опия-сырца примерно равна стоимости одной десятой грамма диацетилморфина, или героина, обычной розничной дозы. В России это стоит два с половиной – три доллара, в Европе – до десяти долларов. Вычтем накладные расходы и потери при транспортировке... Значит, речь идет о прибыли примерно... в двадцать пять миллиардов долларов. Это если по-скромному.
Хороший повод для встречи. Али Юсуф Латиф прибыл побеседовать с вами. Он решил, что сумеет сделать вам предложение, которое вы не можете отклонить. А вы – отклонили. Вот только одно мне неясно...
– Что же?
– Вы нашли себе другого партнера? Или согласиться на встречу вас попросили ваши американские друзья?
– Зачем?
– Выманить Али Латифа. На выстрел. Он был умен и осторожен. Но начал строить собственную схему. А кому нужны чужие схемы? Если есть свои?
Сен-Клер молчал долго. Потом разлепил губы, спросил тихо:
– Вы всегда говорите то, что думаете?