– Вы идиот, Чаленко! – крикнул Михаил. – Денис, арестуй его!
Роман слабо шевелился, пытаясь встать.
– Будете сопротивляться, я вас лично порву на клочки! – угрожающе рявкнул Михаил. – Вы позор всех кваzи!
– Я не могу… не могу без неё… – бормотал Роман, пока я стягивал ему руки и ноги – руки спецнаручниками, а ноги пластиковыми хомутиками. Сразу тремя, на всякий случай.
– Не можете – идите работать в резервацию! Там нужны кваzи с таким потенциалом влияния, как у вас! Идиот!
Роман рыдал. Слёзы у кваzи не текут, у них гораздо слабее развиты слёзные железы. Но он именно рыдал, пусть щеки и оставались сухими.
Юля начала тихо поскуливать, глядя на Романа.
– Она что, и впрямь что-то понимает? – поразился я.
– Нет, она индуцирована его реакцией, – сказал Михаил. – Вызывай перевозку. Отправим её обратно в резервацию. А его… его в наше консульство. Пусть у консула голова болит.
Надёжно упаковав сидящего на полу Романа, пусть тот и перестал сопротивляться, я встал, посмотрел на дикую комнату, в которой мы находились.
Мыши для еды.
Змеи… змеи, очевидно, чтобы оправдать покупку мышей. Жрала восставшая от пуза, как энергично ни плодились несчастные грызуны, ей этого явно не хватало.
Надо же – безумная соседка оказалась проницательной, будто мисс Марпл. Придётся писать ей благодарственное письмо.
– Михаил, – сказал я, доставая телефон.
– Что, Денис?
– Сейчас, когда мы их отправим… Мы сядем где-нибудь тет-а-тет. И ты мне расскажешь.
– Что ещё?
– Почему она «никогда не возвысилась бы» здесь. И как вообще возвышаются восставшие.
Михаил посмотрел на меня. Покачал головой:
– Ты не хочешь этого знать.