– Чтобы не путал туризм с эмиграцией. Пусть посмотрит на нашу жизнь повнимательнее, это полезно.
Он протянул Адиле визитку.
– Всего доброго, – сказал я неловко. – Мы поговорили, ну как могли – постарались переубедить…
Женщина кивнула, вертя в руках остатки тапочка. Тихо сказала:
– Он хороший мальчик…
– Все мы хорошие, – сказал я. – Берегите его. Поверьте, ему тоже трудно.
Некоторое время мы сидели в машине. Потом Михаил включил зажигание, спросил:
– Куда поедем? Что будем делать?
– Такое ощущение, что мы были близко, – сказал я. – Ну вот как бы мимо прошли, не то дверь не открыли, не то за угол не заглянули…
– Может, вернёмся к парню? – спросил Михаил. Он явно серьёзно относился к моим догадкам. – Поговорим ещё? Он вроде как пошёл на контакт.
– Руслан ничего не знает, – сказал я. – То есть не так. Руслан, может быть, и знает, но не знает, что именно. Ему нужно задать правильный вопрос, чтобы он ответил. А мы не знаем этого вопроса.
– Проверим остальных юных биохимиков? – предложил Михаил.
– Ещё десять человек… – Я поморщился. – Работы дня на два.
– Тогда позвони Маркину, – небрежно сказал Михаил. – Он ведь наверняка тебя просил ему докладывать о всех новостях?
– Просил, – не стал я отпираться.
– Позвони, расскажи, – велел Михаил. – У него целая команда, им проще всех опросить.
Он вышел из машины, стал ходить вокруг, пиная и осматривая шины. Деликатный.
Я достал телефон, позвонил гэбэшнику и коротко рассказал про кружок, ох простите – секцию, юных биохимиков. Судя по энтузиазму Маркина, тот готов был хвататься за соломинку.
Но я ничего хорошего от его расследования не ждал. То ли мне засели в голову слова Найда, что это я должен поймать Викторию и спасти мир.
То ли я просто устал.