Спец

— Да тут не до красивой жизни, бывают дни — машину не за что заправить, — ответил Толстый, разводя руками.

— Так крутитесь, отлаживайте тему, — продолжал Бандера, — ставьте еще кого-нибудь на рынок. Красного пните, чтоб везде там нюхал, а не только по своему ряду. Чем больше машин перебьем, тем больше денег заработаем. Шевелитесь, отлаживайте тему, раз уж нам понятия не позволяют коммерцией заниматься.

Когда Виталий произносил последние слова, то в его тоне просквозило едва заметное сожаление в том, что нельзя заняться коммерцией, то есть вполне легальным бизнесом, но парни, скорее всего, этого не заметили. Они в данный момент думали совсем о другом.

— И еще, — Бандера окинул всех жестким, даже жестоким взглядом, — если вы где-то вляпаетесь без меня, машины вам уже не нужно будет заправлять, будете пешком ходить по продолу и на свиданку смотреть, в какой барак мешок несут, чтоб вам чаю загнали и конфет пару. И я к вам уже не приеду, отвечаю. Мало того, если вы ментам не попадетесь, но я про то узнаю, пойдете на вольные хлеба, вот тогда-то шустрые вас сразу порвут. Они горят желаньем разузнать, кто это их так подставил.

На улице рядом с клубом стоял «Минивен», который был забит радиоаппаратурой, в нем сидели два человека и внимательно слушали весь разговор, происходящий в зале. Услышав последние слова Бандеры, один из них удивленно округлил глаза и спросил:

— Что это с ним?

— А хрен его знает, — ответил второй, сидящий впереди, — с осведомителем пообщаться надо.

А в зале ничего не подозревающие бандеровцы продолжали вести разговор.

— Нас ведь тоже подставили, — заявил Винт.

— Не смеши ее, она и так смешная, — ответил Бандера. — У нас — зеленая, а у них теперь, красный свет на трассе горит, и возможно надолго. Так что если кто-то из вас в этом замешан… Пока не поздно… Сейчас я не жду, что вы здесь раскаетесь, при всех, но до вечера я жду звонка. Сейчас я еще могу что-нибудь придумать. Мышью объявлять не буду, отвечаю.

— А с комерсами что делать? Они постоянно обращаются, — спросил Рустам.

— Я уже все сказал, повторять не буду. По всем темам — мороз, кроме транзита. Чужие долги — это чужие проблемы. Единственные люди, чьи проблемы вы можете решать, это мастеровые, которые делают наши разбитые машины.

— Да как они делают, с них самих спрашивать надо, — возмутился Старик, глядя на Виталия одним глазом, другой был закрыт повязкой.

— Тебе что их на рынке продавать? Я надеюсь, вы все поняли. Все. Поехали на трассу. Рации на прием.

И Виталий катнул шар по бильярдному столу, как бы подводя черту разговору.

* * *

Бандера ехал в «Челленджере», на ходу разговаривая по телефону. Разговор естественно касался последних событий на трассе.

— Сам ничего понять не могу, че творится. Ты попробивай там у себя, может, кто из залетных приехал. Почему никого в курс не ставят?

В этот момент он заметил впереди знакомый белый «Лэнд Крузер» и сердце сладко заныло.

— О-о-о! — потянул Виталий и сказал в трубку, — Миха, подожди, у меня тут как раз человек по теме. Я тебе потом перезвоню. Давай. Пока.

Белый «Лэнд» Виталий нагнал на следующем же светофоре и встал рядом, во второй полосе. Тонированное стекло белого джипа опустилось, он увидел улыбающееся лицо Ирины, на которое он был готов смотреть бесконечно. Но загорелся зеленый, он включил передачу и, вырвавшись немного вперед, встал перед «Лэндом».