В рясе смертника

– Я не капитан Аверин. Я священник, и зовут меня отец Павел. – Я ощутил, как из разбитых губ на подбородок побежала соленая кровь.

– Нет. Ты уже не отец Павел, – посерьезнел гуру. – Теперь ты никто! Тебя уже нет! Из этой сырой ямы, – Каллистрат нервно ткнул указательным пальцем сквозь разделяющую нас решетку, – только один путь – к жертвенному алтарю. Это, – он опустил палец вниз, – родовая усыпальница, склеп. Раньше он принадлежал одной знатной католической семье. Оглянись. Сзади тебя – постамент для гроба. Здесь служили заупокойную мессу. Затем гроб опускали в яму… Прямо у тебя под ногами – гранитная плита, под ней четыре давно сгнивших трупа. Приятное соседство, не правда ли?!

– Мертвые не так страшны, как живые, – тихо ответил я, глядя не столько по сторонам, сколько на старого знакомого. Нас разделяло всего три шага – увы, совершенно непреодолимых в моем положении…

За прошедшие с нашей последней встречи годы отлученный от церкви отец Вячеслав, он же бывший зэк Вячеслав Милевич, сильно изменился и сильно похудел. Волосы поседели, окладистая борода исчезла, обнажив шрам, безобразивший подбородок, черты лица заострились, глаза запали глубоко под надбровные дуги. Не изменилось, пожалуй, лишь их выражение. Живые и льдисто-холодные, они по-прежнему смотрели сквозь собеседника, придавая главарю сектантов сходство со слепцом-блаженным, погруженным в свой бездонный внутренний мир. Или с давно утратившим всякую жалость палачом…

На Каллистрате был грубый вязаный свитер с высоким воротом, поверх которого висела золотая цепь с массивным перевернутым распятием. Вокруг лба повязана черная лента с красной каймой. На ногах узкие джинсы и короткие сапоги с металлическими накладками на носах. За его правым плечом в заляпанной воском нише каменной стены горела одинокая свеча. Ее мерцающее желтое пламя бросало дрожащие отсветы на покрытый каплями воды потолок, сырые, в плесени, стены и каменный пол склепа, обрисовывало силуэт чертопоклонника.

Казалось, здесь снимается голливудский фильм ужасов. С той лишь разницей, что мрачные декорации подземелья не были сделаны из папье-маше, что не жужжала кинокамера, не суетились статисты, а я и Каллистрат не играли заранее заученные роли. Все происходило всерьез, и ждать команды режиссера «стоп, снято!» было бесполезно.

Нас окружала жестокая, на грани безумия, чудовищная реальность. Под моими ногами находилась настоящая могила, а над головой – старое католическое кладбище. Наверняка расположенное вдали от города…

– Я вижу по выражению твоего лица, что ты проникся серьезностью происходящего, – внимательно наблюдая за мной, не без удовлетворения сказал Каллистрат. – Тогда тебе будет небезынтересно узнать, что тебя ждет… Я прав, батюшка?!

– Скажи, ты действительно веришь в то, что делаешь?

– О, да у нас идейные разговоры пошли! – холодно оскалился сектант. В полумраке мне вдруг показалось, что надменный взгляд Каллистрата на мгновение дрогнул, предательски вильнул в сторону. Впрочем, это могла быть лишь игра воображения, галлюцинация, вызванная сотрясением мозга. – Хочешь знать, действительно ли я сменил веру? – понизив голос, прошептал бывший священник. – Зачем тебе это нужно?.. Для тебя исход ясен. Вместо обещанного за служение Христу небесного рая ты этой ночью попадешь прямо в преисподнюю, к Князю тьмы. Падшему ангелу. Единственному настоящему богу!!! Ты кончишь жизнь ровно в полночь на могиле невинно убиенной девственницы Анне-Марии. Твое сердце пронзит ритуальный кинжал!

– Ты блефуешь, Милевич, – бросил я с вызовом. – Нессельроде, который уже горит в геенне огненной, успел слишком много мне рассказать, прежде чем его застрелили дуболомы-охранники… Видно, твой подельник чересчур понадеялся на то, что дальше его роскошного кабинета ни одно слово не просочится…

Теперь я отчетливо увидел, как лихорадочно забегали холодные зрачки Каллистрата, как дрогнули его скулы.

– Ты такой же убежденный сатанист, как и он! – продолжал я. – Оба вы – ловкие и двуличные шакалы. Когда тебя лишили сана за связь с бандитами и развратные действия с несовершеннолетней сиротой, ты быстро понял, что можно добиться желаемого на противоположном краю веры. Главная ваша цель – деньги и власть над людьми. На воркутинской зоне, где ты отсидел тринадцать лет, ты был блатным авторитетом и даже возглавил бунт среди зэков. Тогда тебя чудом не расстреляли бойцы спецназа внутренних войск… За властью ты пришел и в церковь, и тебе снова повезло: сначала удалось вообще скрыть факт своей судимости, а потом убедить всех, что тебя осудили за чужие преступления!.. Когда же тебя уличили в мерзости и отмывании грязных, заработанных на крови и горе криминальных денег через банковский счет храма, ты решил переметнуться к сатанистам… Ты хорошо помнил слова основателя одной из западных тоталитарных сект: «Создай свою собственную религию – и ты станешь неслыханно богат и получишь власть над людьми». Но тебе даже придумывать ничего нового не пришлось, ты отлично уловил нужные тебе тенденции в нашем погрязшем в грехах и невежестве обществе… Ты до тонкостей изучил все творения родоначальников практического сатанизма и, засучив рукава, взялся за дело. Обладая прирожденным талантом лидера, интуицией, звериным чутьем и умением растоптать ближнего, ты влился в секту, быстро устранил конкурентов, мешавших осуществлению плана, и в один проклятый день стал вождем. И, надо отдать должное, весьма преуспел в своей грязной миссии!..

Всего пять лет назад жители Питера получали информацию о чертопоклонниках и «черных мессах» только из видеокассет. Именно ты сумел сделать так, что о секте душегубов и ее ужасных ритуалах заговорили не только пишущие и снимающие журналисты, многих из которых ты банально купил, но и простые люди! Сейчас у тебя в городе тысячи последователей, свихнувшихся на модной среди обкурившихся тинейджеров и всевозможных моральных уродов идее поклонения дьяволу. У тебя более чем достаточно денег, нужные связи на всех уровнях, прочно сидящие на крючке чиновники и менты и, как следствие, практически безграничная власть над этим гнусным стадом! Что тебе еще нужно?! Зачем содержать боевиков?! Зачем ты помогаешь иностранным подонкам воровать наших детей и переправлять их за границу на «запчасти»?! Для чего ты оскверняешь храмы и поджигаешь дома священников?!

Каллистрат выслушал меня, ни разу не перебив.

– Ты всегда был не только хорошим попом, но и хитрым гэбэшным агентом, товарищ капитан, – с вызовом процедил он сквозь зубы, когда я замолчал. – Неужели ты думаешь, что я поверю, будто у тебя, настоятеля церкви в тюрьме для убийц, под рясой не скрывается погон с нагруженной звездами синей полосой? А насчет похищения детей и прочего… Раз ты в курсе… Подумай хорошенько, товарищ капитан или как там тебя сейчас звать-величать, поройся в своих гениальных мозгах и сам ответишь на свой вопрос…

– Я хочу, чтобы ты мне ответил, Милевич, – в тон оборотню произнес я. – Нас никто не услышит, а мертвые… они умеют хранить свои секреты гораздо лучше живых. Зачем тебе переступать за рамки чистого бизнеса и пачкать руки в крови? Зачем доводить до того, чтобы тобой и творимым твоей сектой беспределом вплотную занялись спецслужбы? Отвечай! Кого ты боишься здесь, в подземном склепе?! Летучих мышей? Или душ умерших?

– Я никого не боюсь, понял ты, умник! – потеряв самообладание, сильно ударил ладонями о решетку Каллистрат. – Кроме того закона власти, о котором ты, прокурор долбаный, вспомнил в своей обличительной речи, есть еще один, не менее важный! Либо ты идешь до конца, постоянно подтверждая и демонстрируя свое право управлять быдлом, либо тебя стаскивают с трона и уничтожают! Тем более это касается того рогатого черного стада, которое копошится у меня под ногами! Только запредельная жестокость, только четкое соблюдение описанных адептами черной магии ритуалов, только все то, что с точностью до наоборот противоречит христианской вере, – и тебя будут не просто бояться, но и почитать как приближенного, как члена ближнего круга самого Князя тьмы! Христос сказал: возлюби ближнего своего? Так возненавидь, уничтожь его! Он сказал: не убий? Так возьми нож и перережь ему глотку! Не прелюбодействуй? Ха-ха! Трахай, насилуй, суй свой похотливый болт всем, кому хочешь, не глядя ни на возраст, ни на пол, ни вообще на человеческую принадлежность! Собака, свинья, ребенок – какая разница! Главное – заглушить похоть, получить удовольствие, унизить, опустить, растоптать и тем самым возвыситься в собственных и чужих глазах!.. Теперь понял, почему я никогда не остановлюсь и буду идти только вперед? Плевать я хотел и на дьявола, и на поклоняющихся ему идиотов! Но я для них – слуга Князя, почти что сам сатана, я должен соответствовать по всем статьям, иначе…

И Каллистрат нарочито медленно, почти торжественно провел ребром ладони по своему горлу.

– Я еще в семинарии догадывался, что ты лживый оборотень, – тихо сказал я. Заглушенная на время наркотиками боль снова возвращалась, но уже вместе с выворачивающей наизнанку тошнотой. – Но, когда с тебя сняли рясу и изгнали из церкви, ты еще не получил по заслугам, – отдышавшись, продолжал я. – Ты умудрился предать даже самого дьявола, а он не прощает изменников. Тебе, лжепророку, скоро придется отвечать перед его истинными слугами, – сурово предупредил я, внимательно вглядываясь в темноту склепа поверх плеча взмокшего от напряжения, изменившегося в лице Милевича.