Снова поднялась рука, свет погас.
Я сунул два не отснятых документа между страниц ближайшего на ощупь тома БСЭ. Затем перемотал в «Зените» пленку назад в кассету, вытащил её и сунул в карман. Теперь наступила очередь «ФЭДа». Я отлепил от него древнюю кассету и переставил её в «Зенит». Кассету же с отснятыми документами вдавил в «ФЭД».
— Можно включать, — сказал я Жибекову.
— Сейчас, минутку, — ответил он мне почти в ухо.
Господи, я не слышал, как он подошел в своих ковровых шлепанцах. Увидел или не увидел мои манипуляции в темноте?
Том БСЭ, между страниц которого я запихнул два подлинника, назывался «двадцать третий». И теперь, когда Жибеков включил электричество, было видно, что уложились оба листка удачно, края не высовывались.
Я протянул «Зенит» Жибекову и сказал:
— Товарищ полковник, пленка с отснятыми документами в камере. Возвращение в Москву в ближайшие дни мне явно не предстоит. У вас пленка будет сохраннее, верно? Прошу вас взять… Вторая просьба — не проявлять, ни в коем случае. Вообще для перестраховки лучше пленку совсем не вынимать, пусть остается в камере. Чувствительность у неё слабая, а выдержку пришлось делать короткой, понадобится особый процесс, чтобы при проявке негативы получились терпимого качества…
— Договорились, — сказал Жибеков. — Мудро.
Он взял «Зенит» и, вернувшись к дивану, сунул камеру в его выдвижной ящик внизу.
— А «ФЭД» взять не могу, — сказал я. — Нехорошо получается. Юбилей у вас, а подарок — мне…
— Да ладно уж… Берите, берите, говорю. Уже подарил. Жибеков назад дары не берет… И не возвращает тоже!
Полковник не разглядел моих манипуляций в темноте, слава Богу…
— Разрешите идти, товарищ полковник? — спросил я.
— Да не торопитесь вы… Вам сколько лет?
Я сказал.
— И все трудитесь на этом поприще?
Я ждал, когда он меня отпустит.
— Ляззат к вам не равнодушна, я вижу…
Ему хотелось почесать язык? Или он ищет подходы? Зачем тогда? Дело-то, за которым меня привели, сделано. Я молчал. А что говорить? Но я сказал:
ebooksa