Вновь наполнив бокалы, Петрухин вскользь поинтересовался:
– Тогда, выходит, у него где-то вне семьи тоже могли быть дети?
– Борис, вы как змий-искуситель, – подняв бокал, рассмеялась Майя. – Знаете, что я не смогу устоять перед этим божественным напитком, и поэтому усердно подпаиваете бедную, наивную девушку. Ну-ка, ну-ка, признайтесь, что у вас там на уме?
– Майя, признаюсь честно, – Петрухин откинулся на стуле, – я из тех, мягко говоря, лопухов, которые никогда не изменяют своим женам. Так что… Но вы так и не ответили на мой вопрос.
– Сначала – тост, потом – ответ. Как говорилось в одном старом фильме: утром – деньги, вечером – стулья. – Майя звонко захохотала, обратив на себя внимание сидящих за соседними столиками. – Ваш тост!
Не углубляясь в изыски «тамадологии», Борис спешно нашел в памяти что-то подходящее по теме, после чего разговор был продолжен.
– Знаете, если бы я сейчас не перебрала по части выпитого, я бы ни за что не рискнула рассказать вам об этом. Да, скорее всего, немалое число женщин стали мамами после их встреч с Аркадием Никодимовичем. Но никто никогда об этом вслух не заявлял, кроме одной женщины. Бывшая работница жиркомбината однажды потребовала с него алименты. Она утверждала, что сын, рожденный ею, от босса. Однако Аркадий Никодимович был не из тех, кто поддается чьему-то давлению. В таких случаях он, напротив, становился крайне неуступчивым и несговорчивым. Поэтому женщина от него не добилась абсолютно ничего. Было это лет двенадцать назад. Мальчику в ту пору было лет семь-восемь, не более.
– То есть ему сейчас около двадцати и он едва ли питает к своему папе-«заочнику» теплые родственные чувства… – понимающе констатировал Петрухин. – А как зовут эту женщину, где она сейчас?
– Звали ее, по-моему, Людмилой, а работала она вроде бы в плановом отделе жиркомбината. Больше я ничего о ней не знаю.
Стараясь не обидеть Майю прямолинейностью вопроса, Петрухин нашел завуалированный повод снова спросить у нее о происхождении «Форда». Но она, сделав вид, что отвлеклась и прослушала сказанное, ответила невпопад. Теперь он окончательно понял – с покупкой машины связано что-то чрезвычайно серьезное, и выяснить реальную историю ее появления стоило во что бы то ни стало.
– Я вас не утомил своими расспросами? – в очередной раз потянувшись за бутылкой, поинтересовался Борис, чувствуя, что эти посиделки пора было бы заканчивать: вино, ничего тут не поделаешь, явило свое коварное действие, и он начал опасаться, что с какого-то момента может слишком уж войти в роль «чичероне» и…
Майя в ответ лишь загадочно улыбнулась. В ее глазах читалось, что вопросов ей можно было бы задавать и поменьше, а вот внимания как девушке оказывать побольше.
– Хорошо, тогда последний вопрос. Наверное, самый трудный. Скажите, что вы можете сказать о взаимоотношениях Алины и Аркадия Хухминского как дочери и отца? Учитывая его неразборчивость в интимных связях и явную беспринципность в некоторых отношениях, в том числе и его специфический интерес – это уже не секрет – даже к молодым мужчинам, очень легко предположить нечто выходящее за рамки десяти заповедей. А ведь у Алины наверняка есть молодой человек, который мог что-то подозревать и воспылать ревностью… Вы ничего подобного не допускаете?
– Вы предполагаете наличие комплекса Электры? – Майя удивленно посмотрела на Петрухина. – Нет, нет, нет! Ничего подобного в их семье никогда не было. А молодой человек… Да, она встречается с одним. Но у него, увы, семья. Поэтому Алина свои взаимоотношения не афиширует. Уж извините, его я вам назвать не могу. Кстати, Аркадий Никодимович о ее увлечении ничего не знал. Поэтому не стоит думать, что он мог ей запрещать встречаться, а друг Алины из-за этого – покуситься на убийство.
В этот момент с небольшой эстрады, где расположился квартет с электрогитарами и синтезатором, раздались бойкие танцевальные аккорды. Неожиданно кто-то сзади дотронулся до плеча Бориса. Он оглянулся. Перед ним, покачиваясь, стоял какой-то гражданин неопределенного возраста. Скорее всего, хронический завсегдатай кафе.
– Па-а-ссвольте пригласить вашу… ик! Даму… – с трудом ворочая языком, выдавил выпивоха.
– Она не танцует, – спокойно уведомил Петрухин.
Но тот, судя по всему, к подобным отказам не привык.
– А ты чё, деловой, что ль? – подбоченясь, спросил выпивоха вызывающим тоном.
– А не пошел бы ты в известном направлении? – поднявшись со стула, Борис в упор посмотрел на нахала, как видно, подзабывшего о чувстве меры.