– Ты сделал наколку в армии?
– Хм, неожиданный вопрос. Я готовился к более обстоятельному разговору. В армии.
– Покажи ее мне.
Рахман завернул рукав на правом предплечье, обнажив оскалившегося волка.
– Почему буква «Г» кривая?
– Я никому не говорил об этом. Но сейчас, когда надо держать ответ перед Аллахом, врать как будто бы и ни к чему. Эта буква не кривая. Если ты всмотришься, то она напоминает женский профиль и содержит двойной смысл: город, в котором я родился, и начальная буква имени русской девушки, которую я когда-то любил. Ее звали Галина, она была матерью Земфиры… Видишь, как все переплелось в наших судьбах.
– Почему ты выбрал именно дочь? Ведь ты наказал не только меня, но и себя.
– Тебе этого не понять. А впрочем, теперь уже все равно. Так распорядился Ибрагим.
Не опуская пистолета, Мещерский подошел к столу, взял фотографию девушки и бережно положил ее в сумку:
– Теперь она тебе больше не понадобится.
– Пусть будет так, – согласился Рахман, – думаю, что это даже лучше.
– Снимай куртку, – неожиданно приказал Мещерский.
– А это еще зачем?
– Снимай, говорю! – Мещерский шагнул ближе, наставив ствол в лицо имама. Рахман повиновался. – Положи ее на стол.
Гурий Мещерский быстро снял свою коричневую куртку и кепи.
– А теперь надевай!
– Ты хочешь сделать мне предсмертный подарок, я так понимаю? – хмыкнул имам. – А не будет ли твоя куртка мне тесноватой?
– Не беспокойся, не будет.
Рахман надел куртку и кепи.
– Впору.