Алмазный остров

22
18
20
22
24
26
28
30

– Уйти проходными дворами…

– Еще какие-либо способы обнаружения слежки вам известны? – поинтересовался генерал Фуллон.

– Да, – ответил Влодзимеш.

– Слушаю вас.

– Следуя, скажем, по улице, надо вдруг остановиться, словно спохватившись, что вы чего-то забыли, и повернуть назад прямо в противоположном направлении тому, каким вы шли до этого. Идти, скользя взглядом по лицам прохожих, стараясь их запомнить. Потом снова повернуть назад через какое-то время, снова как бы мимоходом глядя на лица прохожих. И если встретится знакомое уже лицо, – все! Этот человек явно за вами следит…

– Вопросов больше не имею, – удовлетворенно произнес генерал-лейтенант и взялся за раструб телефона. – В жандармские офицеры я вас пока, – паузой он подчеркнул последнее слово, – взять не могу, но буду рекомендовать вас начальнику сыскного отделения господину надворному советнику Сысоеву Константину Дмитриевичу. Вас это устроит?

– Устроит, – расплылся в улыбке Влодзимеш.

– Так я телефонирую ему о вас? – повторился генерал-лейтенант. – Учтите, секретный агент – это на всю жизнь.

– Я согласен, – сказал Ренке.

– Хорошо, – сказал Иван Александрович, и через несколько минут Ренке уже ехал на извозчике к надворному советнику Сысоеву.

Константин Дмитриевич принял его по-простому. Напоил чаем, а затем много и долго расспрашивал. Задавал разные вопросы, кажущиеся Влодзимешу пустыми, малозначащими и к делу не относящимися: кто его отец и мать, есть ли у него девушка, нравится ли ему синематограф, какие игры были у него самыми любимыми в детстве и что он в настоящий момент читает. К примеру, Ренке совершенно был сбит с толку вопросом, любит ли он стихи. Стихи Влодзимешу нравились, но ответить правду было как-то неловко. В конце концов, он ведь не барышня, чтобы ему нравились стихи, верно? Так примерно он и ответил, чем вызвал у надворного советника кривоватую усмешку.

– Читать стихи и любить их очень полезно, – заметил надворный советник. – А писать – тем паче. Это развивает образное и аналитическое мышление. Советую начать.

– Ну, я пописывал… немного… в детстве, – попытался исправить свою ошибку Ренке.

– Вот и славно, – хмыкнул на это Сысоев и добавил: – Я, признаться, так и думал.

Он начальника сыскного отделения нельзя было скрыть даже крохотную тайну. Его глаза были словно рапиры, которые пронизывали все потаенные места, о которых хотелось умолчать. Поняв, что надворному советнику лучше говорить чистую правду, Влодзимеш расслабился и на последующие вопросы отвечал искренне и без намека на утайку. Оказалось, что это легче и проще, чем обдумывать ответы, чтобы подать их «в лучшем свете», дабы произвести положительное впечатление. К тому же с Сысоевым сделать это было положительно невозможно: свое впечатление о человеке он всегда формировал самостоятельно и никогда не попадал под влияние других взглядов.

Сысоев тотчас заметил, что кандидат теперь вполне искренен, и ходом «дознания», как он это называл для себя, остался доволен. А парень… Что ж, он производил впечатление весьма неглупого и исполнительного малого, готового добиваться своих целей независимо от количества преград и трудностей. А это в деле сыщика весьма важное качество.

– Значит, хотите служить секретным агентом? – без затей спросил Константин Дмитриевич, когда вопросы закончились.

– Да, – просто ответил Ренке.

– У вас фамилия Ренке; это значит, что вы немец? – поинтересовался Сысоев.

– Не совсем, – не сразу ответил Влодзимеш. – Фамилия действительно немецкая. Но, кроме немецкой крови, во мне течет еще польская, украинская, русская. А вторая бабушка, по матери, была литовкой. Так что кто я, и сам толком не знаю.