– Интересное сравнение. Хорошо, будем считать это особой приметой, – заключил Ренке. – А ее специализация?
– Специализация? Аферы и мошенничества. С большой, надо сказать, выдумкой, – добавил Щелкалов. – Здесь она весьма преуспела. Про Соньку Золотую Ручку слышал что-нибудь?
– Разумеется, – ответил Владимир Августинович.
– Ну вот, – кивнул головой Яков Васильевич. – Эта фон Штайн – ее последовательница. Возможно, даже почище ее будет.
– Ясно, – сказал Ренке. – Когда приступать к розыскам?
– Сейчас, – ответил Щелкалов и посмотрел в спокойные и ясные глаза секретного агента.
Глава 9
НОВОЕ ДЕЛО
На пятнадцать тысяч крон можно жить долго.
Долго можно жить и на десять тысяч, и даже на пять. Конечно, если тратить деньги с умом и не разбрасываться ими почем зря. Другое дело, что жить таким образом печально и невероятно скучно, но ведь есть люди, которые так живут до скончания века. И ничего, не жалуются и вполне довольны тем, что имеют. Ибо это очень умно – довольствоваться тем, что есть. В смысле, мудро.
Артур к подобной категории людей не принадлежал никаким боком. Ему нужна была страсть!
Приехав после удачной аферы со «скрипкой Страдивариуса» курьерским поездом в Вену, он, конечно, остановился в «Гранд-отеле» на Рингштрассе – улице-бульваре вокруг центрального района города и в двух шагах от величественного здания знаменитой во всем мире Венской оперы. А быть в Вене и не посетить оперу – нонсенс для культурного человека и дворянина, каковым, несомненно, считал себя Артур.
В эти дни давали моцартовского «Дон-Жуана», оперу или, точнее, веселую драму, величайшую из когда-либо написанных человеком. Дирижировал оркестром сам Густав Малер.
Мрачная «донна Анна» была великолепна. Мстительная и гордая испанка так стенала и истерически рыдала над телом своего отца, что в соседней ложе послышались всхлипы. Артур подался вперед, дабы заглянуть в нее, и увидел… Лизу. То есть Елизавету Петровну Родионову, супругу самого знаменитого медвежатника России. Сам «король медвежатников», Савелий Николаевич Родионов, сидел рядом с женой в кресле и не сводил взора со сцены.
Второй акт оперы Артур провел в размышлениях.
Зачем здесь Родионов? Надо ли им встречаться? Что может дать эта встреча и не подумает ли Савелий, что он, Артур, намеренно объявился в Вене, дабы каким-либо образом истребовать долг за освобождение Савелия от Сахалинской каторги? Не хотелось бы, чтобы Савелий Родионов подумал о нем нелестно.
Но, с другой стороны, они знакомы накоротке, обязаны друг другу услугами, совершенными в прошлом и могущими совершиться в будущем. Да и неприлично не поздороваться с давним знакомцем и, по крайней мере, не поинтересоваться, как идут его дела…
Посему, когда закончилась опера, Артур, первым выйдя из ложи, встал в коридоре, поджидая, когда из соседней ложи соизволит выйти чета Родионовых.
Они вышли не сразу. Очевидно, Лизавета приводила себя в порядок после всхлипываний и, похоже, слез.
– Guten Abend![1] – по-немецки поздоровался Артур, слегка склонив голову. И уже по-русски добавил: – Позвольте представиться, господа и дамы: граф Ламбер.