Старик приподнялся на локте.
– Вы кто? – спросил он.
– Долго объяснять. Но вам лучше пойти со мной...
Договорить Андрей не успел. За его спиной послышалось с явным кавказским акцентом:
– Отдай оружие, – и тут же ствол автомата ткнулся ему в спину.
Андрей пока не оборачивался.
– Хорошо, – произнес он. – Спорить в моем положении глупо.
Он взял свой пистолет за ствол, разжал пальцы на ручке и стал медленно поворачиваться, якобы намереваясь передать оружие тому, кто стоял у него за спиной. Рассмотреть он успел лишь небритую щеку. Противник был выше его на полголовы. Ствол автомата уже не так уверенно упирался в спину, и Ларин сделал то, что задумал. Он прижался к откосу дверного проема и, одновременно схватив ствол автомата, рванул его. Здоровяк не устоял на ногах. Увлекаемый ремнем, наброшенным на плечо, он влетел в подвал. Андрей выставил ногу и для надежности ударил кулаком по заросшей кучерявыми волосами шее. Что-то хрустнуло. Здоровяк дернулся на полу, пытаясь подняться, но удар ноги Ларина заставил его успокоиться. Рамзан потянулся к автомату, стоявшему у стены. Андрей проследил взглядом его движение. Молодой человек отдернул руку.
– Так будет лучше. Для тебя и для всех нас, – произнес Андрей. – Надо спешить, Ахмед Ходжа, – перевел он взгляд на старика.
Тот приподнял голову и указал взглядом на что-то или кого-то позади Ларина. В дверном проеме ярко вспыхнул ослепительно белый фонарь.
– Тебе некуда спешить, – послышалось с улицы насмешливое.
Андрей выстрелил, не раздумывая, машинально, прямо в сияющий фонарь. Звякнуло, свет погас. Было слышно, как фонарь покатился по ступенькам. Ларин бросился вперед, но не успел. В подвал вкатилась дымящая едким газом шашка. Дверь мгновенно закрылась, лязгнул засов, а с той стороны прозвучал все тот же насмешливый голос:
– Тоже мне, крутой! Никогда не стреляй на свет. Я не дурак, чтобы держать фонарь прямо перед собой.
Едкий дым проникал в нос, рот. Ларин видел, как потянулся за автоматом Рамзан, а потом, зажав рот руками, скрутился на полу калачиком; как Масудов, схватившись за грудь, выгнулся и закрыл глаза. Сколько Андрей ни задерживал дыхание, все же воздух с хрипом ворвался в легкие. Закружилась голова; казалось, что грудь разрывается от того, что в нее под давлением вдувают и вдувают дым. Ларин выронил пистолет и успел подумать совсем не к месту: «Хреново. Это то же самое, как если бы дирижер во время концерта уронил палочку…»
Колени сами собой подогнулись. Бывший опер даже не почувствовал, как ударился головой о выложенный кирпичом пол.
Сбитая из брусьев дверь осторожно отворилась. В подвал заглянул Руслан Тангаев.
– Готовы, – подытожил он. – Я же говорил, что придет.
Кавказец со шрамом через всю щеку прищурился:
– Может, мальчишку вытащить?
– Хочешь надышаться – лезь. Сам очухается. Там горелка работает, тяга хорошая. Минут через пять все и выветрится. Я тут и сам со своими людьми управлюсь. А ты, Расул, лучше окрестности проверь. У меня такое чувство, что он не один был.